СМЕРТЬ
Терпеть не могу, когда меня отрывают от дела. Сегодня позвонили по телефону.
- Алло! Что такое?
- Говорит контора погребальных процессий "Простота и Роскошь".
- Что нужно?
- Нам сейчас сообщили, что у вас случилось несчастье.
- С чьей точки зрения, - тонко спросил я, - с вашей или с моей?
- Что такое? Не слышу.
- Я спрашиваю: кто вам сказал?
- Не знаю. Сейчас сообщили; вероятно, от вас. Мужайтесь!
- Зачем?
- Помилуйте, такая потеря... Мы понимаем.
- Что же вам угодно?
- Разрешите прислать нашего агента.
- Пожалуйста! Если, конечно, у него не предвидится неотложных дел, и он имеет часок свободного времени...
- Помилуйте! Наш девиз: все для клиентов!
- Прекрасный девиз.
- Кто имел дело с нами раз, тот навсегда останется нашим клиентом.
- Наверное, - согласился я. - Думается, что и я не избегну этой участи.
- Что вы говорите?
-----
Он пришел.
Агента бюро похоронных процессий можно отличить от обыкновенного человека только сзади; спереди он имеет такой же вид, как и другие.
Но если вы зайдете ему в тыл - вам сразу бросится в глаза отличительный признак агента: металлическая пряжка черного галстука всегда торчит из-под воротника сюртука на вершок выше, чем ей полагается.
Иногда, может быть, жена агента или его приятель, заметив это, скажут:
- Дай-ка я тебе поправлю пряжку... Ишь ты, как вылезла.
Но это бесплодное занятие. Вроде работы Сизифа, вкатывавшего камень на гору: у Сизифа камень тотчас же скатывался вниз, у агента пряжка через минуту всползает наверх.
Природа все созданное ею наделила отличительными для каждого создания признаками, и глуп тот, кто будет стараться уничтожить их.
Войдя в кабинет, агент низко поклонился, сверкнув металлической пряжкой галстука, и предложил:
- Мужайтесь.
- Садитесь, - предложил и я. - Очень рад был вам чем-нибудь полезным.
- Все там будем, - неопределенно заметил он.
- Одни раньше, другие позже, - внес я необходимый корректив.
- Да, - согласился он. - И спрашивается: для чего же жил человек?
Я вздохнул.
- Из земли, как говорится, взят, в землю и вернешься.
- Что же делать. Мужайтесь!
Он помолчал и осторожно спросил, ощупывая невидимую почву:
- Это был близкий вам человек?
- Без сомнения. С первого дня рождения.
- А! ребенок?
- Мальчик, девочка?
- Если выбирать из этих двух категорий, то оно, конечно, ближе к девочке.
- Ей там будет лучше. Ребенок не успел еще нагрешить и, поэтому, ему уготована жизнь ангельская.
- О, если бы мне кто-нибудь мог это гарантировать, - вздохнул я. - Потому что у меня есть некоторые основания предполагать, что нагрешила она в своей жизни предостаточно.
- О, помилуйте! Какие могут быть у нее грехи? Если она огорчала вас своими шалостями, то разве имели вы что-нибудь в сердце своем против дитяти?
- Вы слишком льстите ей, называя ее "дитятей", - заметил я. - Правда она молодилась, но ее 36 лет, все-таки частенько сказывались.
- 36 лет! - удивился агент, - однако, вы говорили, что она сущий ребенок?
- И теперь это повторяю. В женщинах, милый мой, чрезвычайно много ребяческого.
- Мужайтесь, - сказал агент. - Потеря любимой женщины - большое горе, но не нужно отчаиваться. Отчаяние большой грех!
- Не думаю, чтобы этот грех был мне свойственен.
- Если уж вам будет так тяжело, то помолитесь. Молитва облегчает душу, а ей там будет легче.
- Спасибо вам. Ваши советы для меня целительный бальзам.
- У всякого своя должность, - скромно согласился он. - И еще я вам скажу: живите надеждой, что когда-нибудь встретитесь с ней. Рано или поздно всякий человек умирает. Если он умер рано - он меньше нагрешит, если умер поздно - грехи его увеличились...
- Пропорционально прожитым годам, - вздохнул я.
- Пропорционально. Мужайтесь! Первые минуты потери остры, но потом постепенно все забудется... Вы можете встретить другую, полюбить ее, и еще будете счастливы. И я думаю, что дорогая покойница даст свое загробное согласие на ваше новое счастье...
- Ну, я думаю, она в этом деле будет ни при чем. Наоборот, она при жизни все время хотела меня женить.
- Ну, знаете - это, в конце концов, не важно. Теперь на это иначе смотрят, чем раньше. И если вы любили ее, как жену, то и без женитьбы церковь простит ее и примет в свое лоно.
- Вы впали тут в маленькую ошибку, - печально улыбнулся я. - Я никогда не любил ее, как жену. Но она была хорошей теткой.
- Простите, я вас не понял. Вы, значит, потеряли вашу дорогую тетю?
- Увы!
- Это верно, - улыбнулся я с тихой грустью. - Теток много, а жена одна.
- Не правда ли? - оживился агент. - Да ведь тетка тетке рознь. Иная тетка попадется, что ой-ой-ой!
- Сущие ведьмы бывают, - подтвердил я.
- Хе-хе! Это верно. Да я вам так-таки скажу откровенно: иной клиент рад-радешенек, что его тетка протянула ноги.
- Что вы говорите! Это забавно.
- Еще как забавно! К нему пойдешь за заказом, ну, конечно, говоришь: "мужайтесь" и прочее там, а он мне: "сами, - говорит, - вы мужайтесь".
- Ха-ха-ха-ха-ха!
- Хе-хе-хе-хе! На некоторых похоронах прямо-таки смех один. В особенности, если еще тетка богатая, да оставила малую толику денежек.
- Представьте, моя покойная тетка тех же правил: оставила мне 40 тысяч.
- Ах, шутник! - засмеялся агент, потрепав меня по плечу. - А я-то тут распинаюсь, утешаю его. Ну, поздравляю, поздравляю. Однако, при таком капитале, надеюсь, все будет, как следует.
- Все и есть, как следует, - успокоил я агента. - Все благополучно, и я, как видите, своим видом не напоминаю безутешного родственника.
- Хе-хе-хе! Приятно иметь дело с такими клиентами. Вы знаете, у нас тоже есть сердце и мы тоже люди... И когда человек рвется к незасыпанной могиле или хочет разбить себе голову о ближайший монумент, - нам на это тоже невыносимо тяжело любоваться.
- За свою голову я спокоен, - заметил я. - Не высечен еще тот монумент, который бы грозил мне смертью.
- Хе-хе... Разрешите снять мерочку?
- Какую мерочку?
- Для гробика-с.
- Зачем же? Для меня снимать - еще рано, для тетки - уже поздно.
- Почему же поздно? Это дело самое пустяковое. Покойница, вероятно, в соседней комнате?
- О, нет, что вы! Не дай Бог... Ее здесь нет.
- На другой квартире изволят дожидаться?
Агент привстал, с беспокойством взглянул на меня и спросил:
- Да, позвольте... Ваша тетка, действительно, умерла?
- О, могу вам в этом поручиться.
- Для нее, действительно, нужны процессия и гроб?
- Как вам сказать... Я полагаю, что к процессии она равнодушна, а вот гроб... Новый, хороший гроб ей, я думаю, нужен. Я, впрочем, не знаю, как у них там.
- Помилуйте! У нас все гробы новые.
- У вас, - тонко прищурился я. - А у них это не так. Я думаю, она не прочь была бы заменить свою старую развалину новым гробом.
- Позвольте, позвольте, - растерянно сказал агент, потирая голову. - Вы говорите, ваша тетка умерла... когда она умерла?
- Три года тому назад. Мужайтесь!
- В таком случае, зачем же вы меня вызвали?!?!
- Кто вас там вызывал? Ваше бюро само ко мне позвонило и предложило прислать мне вас.
- Но вы меня отрываете от работы...
- Ваше бюро меня тоже оторвало от работы. Впрочем, я вас не понимаю: вместо того, чтобы радоваться, что у меня все благополучно, вы кричите на меня, почему у меня нет покойника. Мужайтесь!
- Больше вы меня к себе не заманите, - серьезно проворчал он, отыскивая шляпу.
- О, как бы я хотел этого! Видите ли, наши интересы слишком расходятся: то что плохо для нас, то слишком хорошо для вас.
- И, однако, она лучше смерти, - философски возразил я, провожая его за двери...
Примечания
Вроде работы Сизифа... - Аверченко верно раскрывает смысл этого выражения, ставшего крылатым. Возникло это выражение из греческого мифа: коринфский царь Сизиф за оскорбление богов был осужден на вечную муку в Аиде. И по сей день сизифова работа понимается как тяжелый и бессмысленный труд.