СТРАШНАЯ СЕКТА
- Пустите меня! - кричал жалобно Цацкин, упираясь. - Что это за в самом деле за такое?
- Иди, иди, чертова голова! Вот господин околоточный тебе покажет...
Человек, тащивший Цацкина, ступал неуверенно, пошатывался и изредка икал.
- Что такое? - спросил околоточный, выходя в пустую комнату, в которой происходила борьба Цацкина с конвоиром. - Кто такие?
- А-а... г-с-ин ок-л-точный! Здрассс... Торговец ее... скобенных товаров Терентий Чугунов.
- Хорошо, хорошо... А это кто?
- Это?
Чугунов наклонился к уху околоточного и с застывшим от ужаса лицом прохрипел:
- Ритуальный убийца!
- Кого же он хотел убить?
- Г-с-ин ок-л-точный - меня! Меня хотел убить, пр-клятый хасид.
- Господин околоточный! - жалобно вскричал Цацкин. - Он же идиот! На что мине ему убивать? Он же еле ногами ворочает!
- М-лчи, убийца! Г-с-ин ок-л-точный! Вот... вы, господа, рассудите. Вот вас тут двое околоточных...
- Каких двое! Я один.
- Ну, один. Харр-шо. Допустим. Но вы мне скажите: допускается употребление евреями христианской крови?.. Ась? Есть разрешение от начальства?
- Ну, конечно... Какое же начальство разрешит это?
- Ага! Видишь, жидюга. А ты что хотел сделать?
- А что я хотел?
- Что? Хотел ты христианскую кровь употребить или нет... Хотел?
- Ви же, господин Чугунов, совсем дурак. Господин околоточный! Позвольте мне...
- Помолчите! Что вы расскажете мне, Чугунов?..
- Хор-ршо-с! Рассудим по справедливости: пусть один околоточный из вас допросит меня, а другой его.
- Ага... Один? Допустим!. Ну-с, так я вам скажу: этот хасид уже третий день заманивал меня в свою лавочку. Спрашивается - с какой целью?
- С какой же целью?
- Убить! Они, ваше благородие, кровь христианских детей в мацу кладут.
- Так зачем же он вас хотел убить?
Торговец Чугунов покачнулся, оперся о стену и горько усмехнулся.
- Зачем... Даже и очень странный вопрос. Говорят же вам, что христианскую кровь в мацу, черти, льют.
- Послушайте... Вы рассказываете ерунду. Сами же говорите, что им нужна детская кровь, а потом утверждаете, что они хотели убить вас. Хорошее дитя! Таким дитем можно сваи заколачивать.
- Па-азвольте-с! Какая им разница, ежели кровь, скажем, будет уже выпущена: нешто разберешь по ей, взрослая это кровь или махонькая. Все-дно, слопают.
- Ваше благородие! Что вы его слушаете, когда он даже не может стоять...
- Молчи, хассид! Г-с-дин ак-л-точный! Вы должны меня выслушать... Так же нельзя. Что же это такое, - убивают среди бела дня. Заманивают и убивают. Вы, может, думаете, что мне приятно попасть в мацу, чтобы всякий жиденок меня лопал? Желаю я этого?
Он треснул себя кулаком в грудь и гаркнул:
- Не желаю!
- Расскажите толком... У вас есть какие-нибудь улики?
- Улики? Есть. Он меня, ваше благородие, схватимши за рукав, два дня тащил в свою лавку. Я, говорю, не желаю. Зайдите. Не желаю. Зайдите, вы только инструмент посмотрите. Какой такой инструмент? Не желаю! А нынче он меня затащил. Как посмотрел я, что у него делается - так сердце у меня и упало! Ну, думаю - конец!
- Что же вы увидели?
- Что? Черт его знает, что, вот, что. На столе маца лежит черная-пречерная, круглая, а посередке кровью вымазана...
Цацкин всплеснул руками и завопил:
- Господин околот...
- Помолчите! А ваши слова я запишу. Дело это не шуточное.
- Видали вы? - скорбно сказал Цацкин. - Теперь они будут портить бумагу.
- Что вы еще видели?
Чугунов наклонился к околоточному и с дрожью в голосе прошептал:
- Трубку!
- Для стока крови. Когда делается рана, то через эту трубку тикет кровь.
- Трубку? Запишем трубку.
- Господин окол...
- Молчите! Я вас после спрошу... Больше вы ничего не заметили, господин Чугунов?
- Заметил, - сказал Чугунов, с ужасом глядя на Цацкина.
- Что же вы заметили?
- То самое, о чем в газетах писали. Когда оны убивают.
- Ну?
- Иголочки такие.
- Какие иголочки?
- А вот - махонькие. Штоб кровь текла бойчей, так они натычут эти иголочки... Черти вы, черти! Нету на вас пропаду. За что христианские душеньки губите?
Чугунов вытер кулаком слезу.
- Видел! Штук сто видел, ваше благородие.
- Гм... Ну, запишем пятьдесят. Больше ничего?
- Ничего? А то, что он меня три дня в лавку к себе заманивал - это ничего?
- Господин околот...
это скажете?
Околоточный опустился на стул и сладко зажмурился: ему ярко вырисовывались три вещи: чин пристава, орден и еще кое-что, от чего так приятно оттопыривается мундир на груди.
- Ну, что вы скажете?
- Ой, Господи! - сказал иронически, пожимая плечами, Цацкин. - Хорошая наша страна, если тут нельзя даже заниматься продажей подержанных граммофонов в рассрочку!. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Примечания
В начале 20 в., царское правительство с целью разложения революционного движения в России, использовало методы разжигания религиозной и национальной вражды между представителями различных национальных групп. В частности, после обнаружения в марте 1911 года неподалеку от Киева тела убитого двенадцатилетнего православного мальчика Андрея Ющинского, сразу же в черносотенной прессе была запущена версия, что мальчика убили жиды, выпустив из него кровь для приготовления мацы, еврейской лепешки. Так возникла версия ритуального убийства, преступления, совершенного с определенной религиозной целью. В убийстве был обвинен мещанин Менахем Мендель Бейлис. В конце концов следствие установило непричастность Бейлиса к убийству, он был оправдан судом присяжных. Однако шум вокруг этого дела продолжался долго, и русское население пугали ритуальными убийцами-евреями.
-- В 18 веке среди евреев Польши и России возникло религиозное учение и движение, выражавшее недовольство наиболее бедных слоев засильем раввинов и всякого рода денежных воротил в еврейских общинах, оно получило название хасидизм (евр. благочестие). Основателем его был Израиль Бешт (1700-1760). Согласно этому учению, кроме бога ничего не существует, и главная цель человека - слияние с богом, которого можно достичь исполняя все заповеди божьи и предаваясь страстным молитвам. Секты хасидов получили значительное распространение на юго-западе России и в Польше.