В святую ночь

В СВЯТУЮ НОЧЬ

Маленький, сухощавый старик сидел в убогой комнате на ветхом стуле, опустив голову, сложив руки ладонь-к-ладони - и терпеливо слушал...

Жена - угрюмая старуха со злым лицом, говорила, размахивая руками:

- Тоже! Миллионер нашелся... яйца красить! Хороши будут и белые. Ротшильд ты что ли, прости Господи? Одной краски на гривенник извел. На улице валяются гривенники, что ли?

- Милая! - сказал старик. - Ведь я тебе уже говорил, что я гривенник этот нашел на улице. Иду - смотрю - лежит беленький. А, думаю, - плутишка! Возьму я тебя, да куплю на тебя красочки для яичек.

- А хоть бы и на улице нашел. Это фабрикант какой-нибудь может на прихоти гривенниками бросаться, а нам, миленький, это не пристало!

- А зато я апельсинных корок для водки даром достал!

- Еще бы ты апельсинные корки стал покупать! Пока еще, милый мой, банкирской конторы не имеешь! А кто заплатил за среднюю курицу семь гривен? Я заплатила за среднюю курицу семь гривен? Нет, ты! Пусть другие прожигают жизнь, как хотят, но тебе-то, старому, уже пора остепениться!..

В передней раздался звонок. Старуха побежала к дверям и через минуту впустила высокого молодого человека, одетого в порыжевшее летнее пальто и старые лаковые ботинки. В руках пришелец мял черную широкополую шляпу. Держался он, впрочем, очень независимо.

- Что нужно вам, государь мой? - подозрительно спросил старик.

- Если вы меня пригласите сесть, я вам все, как есть выложу. Все, можно сказать, до крупиночки из этого мешка вытряхну.

Он похлопал себя по голове.

- Ну, садитесь. С праздником вас.

- Вас также, дедушка. Это ваша супруга? Здравствуйте, мамаша. Ах, если бы вы знали, зачем я к вам пришел! Вы бы мне в ножки поклонились! Эх, знаю, что подлость делаю, разбалтывая об этом, да уж такова моя натура... Мамаша! Что вы так на меня смотрите? Я только спрошу вас: хотите получить ни за что ни про что целую кучу денег?

- Не желаете ли стаканчик вина выпить? - предложил старик, вставая со стула к которому он до этого был точно пришит.

- После, старина, после. Вот что: если бы я сообщил вам, что там, на улице, за вашей дверью лежит куча золота - дали бы вы мне за эти сведения половину?

- На улице?! - спросила старуха, делая порывистое дивжение к дверям.

Незнакомец усмехнулся.

- Не сейчас, мамаша, не сейчас! Сейчас еще не лежит.

- И четверти довольно будет, - сказал хладнокровно старик, пожевывая губами.

- Четверти мне мало.

Маленький старик вспомнил слова своей энергичной жены и сказал:

- Довольно будет, довольно. Я не какой-нибудь Ротшильд, чтобы половинами разбрасываться.

горемыке последние крохи, а потом Господь посылал им за это радость и богатство?

- Давай дальше! - сказал старик.

- Ну, вот. Вы слышали что-нибудь о богаче Картузине? Об его прошлогодней выходке говорил весь город.

- Нет, не слышали.

- Как же! Это какой-то полупомешанный чудак... Он наряжается в оборванное платье, отправляется к дверям дома каких-нибудь жалких бедняков и, развалившись на земле, начинает громко стонать, как человек, истомленный мучительным голодом и жаждой. От одной, от другой двери его погонят, он идет к третьей и проделывает ту же церемонию. В конце концов, конечно, встречается какой-нибудь сердобольный бедняк, который сжалившись над ним, приглашает к себе в дом, дает ему поесть и снабжает последними грошами на будущее... И что же вы думаете? Через час-два после ухода оборванца приходит к сердобольному человеку артельщик и выкладывает ему пять тысяч чистоганчиком. Недурно, а?!.

- Чего же вы от нас хотите?

- Хочу, - торжественно сказал молодой человек, - чтобы тысченка-другая перепала мне! Я узнал, что Картузин нынче будет лежать у ваших дверей.

- Слышишь, жена? - прищурился маленький старикашка.

- Вам не нужно было бы нас и предупреждать, - сказала старуха. - Мы, все равно, отдали бы и без этого нуждающемуся последнее. Пусть только ляжет под двери.

- Э, тетя! Бросьте штучки, - захохотал незнакомец. - Меня на это не возьмешь... Будем решать начистоту. Хотите пополам - ладно, а нет - стоит мне только шепнуть ему, что вам уже все известно...

- Подавись третьей частью, - предложил старик, потирая ладони одну об другую.

- А тебя, дедушка, от двух третей, не разорвет?

- Не разорвет. Нас ведь, двое со старухой. Так что - нечего там.

- В таком случае, - по рукам!

Так было продано и разделено на части лучшее, что есть, в природе - человеческое милосердие, прекрасный душевный порыв, доброе, чудаковатое сердце оригинала-миллионера. 

Спрятавшись за оконной занавеской, старик выглядывал на улицу и нетерпеливо постукивал по стене сухими пальцами.

Наконец, он облегченно вздохнул: из-за угла, направляясь к его дверям, показался какой-то оборванец; он, придерживаясь за стены, тихо брел, еле передвигая слабыми ногами, будто одержимый невыносимыми муками голода и жажды.

- Варвара! - крикнул старик. - Ты подмела сор около подъезда, как я тебе говорил?

- Подмела. Даже песочком посыпала.

- И дура. Вечно пересолит. Ты бы еще ему постель выставила...

Оборванец, между тем, шел, ни на что не обращая внимания, и в лице его, обращенном к равнодушному небу, сквозила голодная тоска.

У дверей дома, где его подстерегали, силы, наконец, оставили несчастного: он зашатался и рухнул наземь с глухим стоном.

- Есть! - сказал старик, потирая ладонь-о-ладонь. - Лег. Выходи, Варвара. Действуй, Варвара!

Варвара неторопливо вышла на крыльцо, вскрикнула от неожиданности, увидав лежащего, и потом участливо наклонилась к нему.

- О, добрая госпожа, - еле ворочая языком, сказал оборванец. - Я уже третий день ничего не ел. Конечно, и вы, вероятно, прогоните меня, как уже гнали от подъездов другие добрые господа.

- Звери! - сказала старуха, утирая кулаком слезы. - Что у них лежит в том месте, где должно быть сердце? Камень, или - еще хуже - слиток золота. Эй, старик! Иди сюда, помоги мне поднять этого беднягу. Мы будем хуже волков, если не дадим ему чего-нибудь поесть и подкрепиться.

- Вы... Вы меня не гоните? - изумленно вскричал лежащий.

- Как видите, - улыбнулась старуха. - У старой Варвары есть еще кое-что в груди, хоть она и бедна, как церковная крыса.

При помощи старика и его жены, оборванец кое-как поднялся и вошел в дом.

Варвара сама сняла с него рваное старое пальто, заботливо повесила его на вешалку в передней и потом весело захлопотала.

- Вот вам! Кушайте на здоровье! Жареная курица, колбасы, яички крашенные - мой старичина сам и красил. Водочка на апельсинных корках. Селедочка малосольная.

Оборванец набросился на все с жадностью изголодавшегося человека, но, утолив первый голод, всплеснул руками и сказал:

- Боже! Я съел почти все, в то время, когда вы приготовили для себя... Простите меня! Я вижу - живете вы небогато и запасов у вас нет... Я себе этого никогда не прощу...

- Не думайте о нас! - сказал старик, кротко улыбаясь, - нам много не надо, да и потом - согласитесь сами - приятнее съесть вместо разносолов, сухую корку хлеба, зная, что ты накормил и избавил от смерти ближнего своего.

- Вы - добрый человек! - растроганно сказал незнакомец, пожимая хозяину руку.

- Если бы у нас было всего вполовину меньше, - сказала Варвара, - и то бы мы вам отдали все. Такое уж у нас правило!

Незнакомец пожал руку и Варваре.

- Вы добрая женщина.

- Кушайте, пожалуйста. Вот кулич!

- Спасибо, - дрожащим голосом сказал незнакомец, утирая непрошенные слезы. - А теперь я пойду. И так я, кажется, злоупотребил вашей добротой.

- Куда же вы теперь пойдете? - сочувственно прищурился старик.

- Куда? Бог его знает куда. У меня нет пристанища. Впрочем, переночую под каким-нибудь кустом...

- А деньги у вас есть?

- Ни копеечки.

- Тогда... - смущенно начал старик, вскочил, выбежал в другую комнату и вернулся сейчас же, держа двумя пальцами золотой. - Тогда... вот... Это все наши скудные сбережения, но мы отдаем вам от чистого сердца. Вам они нужнее!

- Как мне благодарить вас! - со слезами на глазах воскликнул неизвестный.

- Никак, - скромно покачал головой старик. - Благодарность за это - наша чистая совесть и спокойное сердце. Мы теперь не будем терзаться, боясь, что вы нуждаетесь. Авось, Бог пошлет нам!

- Бог пошлет вам! - сказал он на прощание.

- Конечно, - подтвердил старик. - Иначе, - где же тогда справедливость? 

Незнакомец вышел и бодро зашагал по улице, делая широкое шаги в такт гудевшему где-то пасхальному колоколу.

Из-за угла выдвинулась сначала широкополая, черная шляпа, потом порыжевшее летнее пальто, а потом показался и весь молодой человек - автор чудовищной комбинации с добряком-миллионером.

Он осторожно огляделся и подошел в оборванцу.

- Ну, что? Небось, хорошая кормежка?

- Чудесная! Наелся свыше головы. Давно так не кормили.

- Вот, видишь! А ты еще хотел продавать свой редкостный револьвер!.. Револьвер, брат, нам еще пригодится на будущее... Ты его побереги. А денег дал?

- Дал и денег. Десять рублей.

- Молодец старина! Ловко я разогрел его. А теперь и стаканчик винца не грешно выпить!..

Маленький старик сидел на ветхом стуле, опустив голову и потирая руки ладонь о ладонь.

- Не идет чего-то артельщик от этого фрукта, - проворчала жена.

- Да, - равнодушно сказал старичок. - Не идет.

- А вдруг и совсем не придет!

- Бывает и так, - согласился старичок.

- Может, он и думать о нас забыл? Может, ему что-нибудь не понравилось?

- Э, миленькая, все может быть. Они народ избалованный.

- Наверно, сидит и думает: дьявол их забери - этого старика и старуху, - поддержал равнодушным тоном супруг. - Шиш они получат, вместо денег.

- Так что же, значит: наша колбаса, курица, яйца, водка и деньги - пропали даром? - пронзительно закричала жена.

- Не кричи, старуха. Не надо кричать. Господь посылает убогим.

- Дожидайся! А пока что плакала наша курица и десять рублей!

Старичок улыбнулся лучезарной улыбкой и вынул из кармана револьвер.

- Такая вещь стоит больше тридцати рублей. Я у него в пальтишке нашел. Думаю: если он богач - ему этой штуки не жалко, если жулик - все-таки мы двадцать целковых с тобой, душенька, заработали. Зачем же роптать, старушка? Нужно довольствоваться малым.