Человек с испорченными часами

-- Ладно! - согласился я. - Если еще будут у вас часики, притащите и их. Может быть, мы оба в конце концов научимся.

Усевшись поудобней в кресло, он посмотрел меня и, удовлетворенный, сказал:

-- Вот вы какой.

-- Да, - скромно улыбнулся я.

-- Давно пишете?

-- Четыре года.

-- Ого! А я тоже думаю: дай-ка что-нибудь напишу!

-- Написали? - полюбопытствовал я.

-- Написал. Принес. Хочу у вас напечатать.

-- Раньше писали?

-- Нет. Другим была голова занята. А нынче с делами управился, жену в имение отослал, - ну, знаете ли, скучно. Э, думаю, попробую-ка что-нибудь написать! Вот написал и притащил. Хе-хе! Почитайте новоявленного Байрона.

-- Хорошо-с. Одну минуту... кончу корректуру, и тогда к вашим услугам.

Это был длинноносый немолодой человек, в черном сюртуке и с бриллиантом на худом узловатом пальце.

Он осмотрел свои ноги и, улыбнувшись, сказал:

-- А приятно, когда везет.

-- Кому?

-- Да вот, например, вам. Пишете, зарабатываете деньги, вас читают.

-- Трудно писать, - рассеянно сказал я.

-- Ну, как вам сказать. Я, например, сел, и у меня как-то это сразу вышло.

Я отодвинул неоконченную корректуру и сказал:

-- Где ваша рукопись?

-- Вот она. Условия: пятнадцать копеек строка, А следующие вещи - по соглашению. За дебют можно подешевле.

-- Ладно. Ответ через две недели.

Я бросил косой взгляд на начало лежавшей передо мной рукописи и сказал:

"Солнце сияло на закате небосклона".

-- Ну, ничего, - добродушно усмехнулся он. - Исправите. Это первые шаги. Ну, я пойду. Не буду отнимать у себя и у вас драгоценное время.

Он вынул часы, взглянул на них и сказал с досадой:

-- Вот анафемические! Опять стали.

-- Испортились? - спросил я.

-- Да, давал чинить - ничего не выходит.

-- Да уж эти часовые мастера! Позвольте, я посмотрю их. Может быть, что-нибудь можно с ними сделать.

Он удивленно посмотрел на меня.

А вы и часы можете починить?

-- Отчего же... Пустяки.

Я взял протянутые им часы, открыл заднюю крышку и стал внимательно разглядывать комбинацию колесиков и пружин.

-- Ну-с... попробуем.

Я взял перочинный ножик и ковырнул механизм. Два колесика отскочили и упали на письменный стол.

-- Ага! - удовлетворенно сказал я. - Ишь ты, подлые!

-- Ну, что? - спросил писатель, с недоумением следя за моей работой.

-- Да, что ж! - пожал я плечами, выковыривая из футляра последние остатки механизма. - Часы как часы. Тут столько всякого напутано, что сам черт не поймет!

Он вскочил, бросил растерянный взгляд на выпотрошенные часы и вскричал:

-- Да, вы-то сами... понимаете ли что-либо в часах?

-- И вы никогда не занимались часовым делом?

-- Откровенно говоря, нет. Вот сейчас только... немножко.

Он заревел, собирая в опустевшие часы все свои колесики, пружины и молоточки:

-- Так какого же вы дьявола, ни черта не смысля, беретесь не за свое дело?

-- А вы-то тоже! Какого вы дьявола взялись за литературу, ни черта в ней не смысля? Что ж, по-вашему, починять часы труднее, чем написать хорошее литературное произведение?

-- Ну, черт с вами! Если эта моя вещица не подойдет, принесу другую.