АРТИСТКА ОБРАЗЦА 1922 ГОДА
Одна из многих.
Хорошенькая, изящная, как нарядная куколка, девица придвинула к себе ближе обсахаренные орехи и, облизывая обсахаренные пальчики, сказала:
- Наша Одесса - ужасный город! Посмотрели бы вы, как вели себя одесситы при большевиках!..
- А вы разве были тогда в Одессе, при большевиках?
- Ну! - обиженно усмехнулась она с непередаваемой, неподражаемой одесской интонацией, придав этому слову из двух букв выражение целой длинной фразы, смысл которой должен был значить:
- Неужели ты сомневался, что я была в Одессе, и что я, вместе со всеми, пережила все тягчайшие ужасы большевизма, и что я с честью вышла из положения, заслужив титул героини и ореол мученицы!..
Да... многое может вложить настоящий одессит в слово из двух букв.
- Что ж... тяжело вам было там?
- Мне? Если бы я начала рассказывать обо всех моих страда... Передайте мне эти тянучки... merci! Страданиях, то в целую книгу не упишешь.
Она положила себе на голову белую ручку с отполированными ноготками и задумалась.
- Ах!.. Эти обыски, эти аресты...
- У вас был обыск?!
- Не один, а три. Положим не у меня, а у моих соседей, но все равно - тревожили и меня. Товарищ председателя чрезвычайки заходит вдруг ко мне и просит бумаги и чернил, - они там в соседней квартире что-то писали... Ну, что было делать - дала! Ведь мы тогда все были совершенно бессильны.
А он смотрит на меня и вдруг говорит... благодарю вас, мне не хочется этого кекса... и говорит: "А я вас знаю, вы очень хорошо поете!".
Понимаете - знает меня! Я чуть в обморок не упала...
Потом в чрезвычайке уже я ему говорю...
- Неужели в чрезвычайку вас таскали?!
- Да, видите ли... Там был какой-то концерт - вот нас артистов и заставили петь! Такой ужас! Револьвер к виску - и пой! Я там, впрочем, большой успех имела - они, вообще, замечательно умеют слушать. А как аплодировали! Потом уже, сидя в автомобиле с товарищем председателя чрезвычайки...
- Все-таки, значит, они были с вами вежливы - назад отвозили.
- Нет, это не назад... Это, вообще, днем было. Я шла к Робина, а он взялся меня подвезти. Шикарный у него автомобиль, знаете...
- Охота вам была с большевиком ездить, - заметил я.
- А что поделаешь? Револьвер к виску - и катайся! Я уж потом и то говорила ему: "Вы, Миша, ужасный человек! С вами прямо страшно". А он засмеялся, открыл крышку рояля и говорит: "хотите - говорит - шашкой перерублю все струны, а вам новый пришлю!"
- Неужели в автомобиле рояль стоял? - изумился я.
- Неужели же вы большевиков у себя дома принимали?
- А что поделаешь? Револьвер к виску и сидит и пьет чай до трех часов ночи!.. "Миша, - говорю я ему - ты меня компрометируешь"... Ах, столько страданий за эти несколько месяцев! Не поехать к ним в чрезвычайку неловко, - обидятся, а поедешь... Впрочем, один раз очень смешной случай был. Присылают они за мной автомобиль - огромный-преогромный, теряешься в нем, как пуговица в кармане; плачу, а еду. Впрочем, единственный раз я у них была. Приезжаю... На столе столько наставлено, что глаза разбегаются! Преподносят мне, представьте, преогромный букет роз и мимозы...
- Неужели от большевиков букеты принимали? - с упреком заметил я.
- А что поделаешь?! Револьвер к виску и суют в руку. И темно-фиолетовая лента - чудесное сочетание! Впрочем, я один раз у них только и была. Спрашивают: "Чего - говорят - сначала хотите выпить?". Я говорю: "Зубровки, той, что мы вчера пили". Посмотрели друг на друга как-то странно, мнутся: "Да она - говорят - в погребе". - "А вы принесите из погреба, - говорю я. "Неужели боитесь? Пойдите с племянником Саней (племянник мой тогда тоже со мной был - Саня) и принесите". Саня уже встал было, а они совсем переполошились. "Нельзя туда, в тот погреб!". - "Да почему?!". - "Оттуда - говорят - еще расстрелянные бандиты не убраны!.. Там лежат". Нет, нет... Лучше эту розовенькую... Она, кажется, с орехами!.. Да... так, понимаете, какой ужас: где эта зубровка - расстрелянные бандиты лежат. Мы потом эту зубровку "бандитовкой" называли. Ох, уж эта Одесса-мама... Вечно она что-нибудь выдумает... ха-ха!.. Слушайте, отчего же вы не смеетесь?..
Я встал, наклонил свое лицо к ее розовому, разрумянившемуся личику и тихо спросил, глядя прямо ей в глаза:
- Скажите, а они не могли подсунуть вам, вместо бандитовки - офицеровку?
И я видел, как что-то, будто кипятком, ошпарило ее птичий мозг.
Она заморгала глазами быстро-быстро и, отмахиваясь от чего-то невидимого, жалобно прочирикала:
* * *
Разнообразный город Одесса.
Примечания
Впервые под названием "Бандитовка": Юг, 29 декабря 1919, No 126.