Короли у себя дома
Все почему-то думают, что коронованные особы - это какие-то небожители, у которых на голове алмазная корона, во лбу звезда, а на плечах горностаевая мантия, хвост которой волочится сажени на три сзади.
Ничего подобного. Я хорошо знаю, что в своей частной, интимной жизни коронованные особы живут так же обывательски просто, как и мы, грешные.
Например, взять Ленина и Троцкого.
На официальных приемах и парадах они - одно"; а в своей домашней обстановке - совсем другое. Никаких громов, никаких перунов.
Ну, скажем, вот:
* * *
Серенькое московское утро. Кремль. Грановитая палата.
За чаем мирно сидят Ленин и Троцкий.
Троцкий, затянутый с утра в щеголеватый френч, обутый в лакированные сапоги со шпорами, с сигарой, вставленной в длинный янтарный мундштук,-- олицетворяет собой главное, сильное, мужское начало в этом удивительном супружеском союзе. Ленин - madame, представитель подчиняющегося, более слабого, женского, начала.
И он одет соответственно: затрепанный халатик, на nice нечто вроде платка, потому что в Грановитой палате всегда несколько сыровато, на ногах красные шерстяные чулки от ревматизма и мягкие ковровые туфли.
Троцкий, посасывая мундштук, совсем, с головой, ушел в газетный лист; Ленин перетирает полотенцем стаканы.
Молчание. Только самовар напевает свою однообразную вековую песенку.
- Налей еще,-- говорит Троцкий, не отрывая глаз от газеты.
- Тебе покрепче или послабее?
Молчание.
- Да брось ты свою газету! Вечно уткнет нос так, что его десять раз нужно спрашивать.
- Ах, оставь ты меня в покое, матушка! Не до тебя тут.
- Ага! Теперь уже не до меня! А когда сманивал меня из-за границы в Россию,-- тогда было до меня!.. Все вы, мужчины, одинаковы.
- Поехала!
Троцкий вскакивает, нервно ходит по палате, потом останавливается. Сердито:
- Что ты говоришь! А как же наши доблестные красные полки, авангард мировой революции?..
- Доблестные? Да моя бы воля, так я бы эту сволочь...
- Левушка... Что за слово...
- Э, не до слов теперь, матушка. Кстати: ты транспорт-то со снарядами послала в Курск?
- Откуда же я их возьму, когда тот завод не работает, этот бастует... Рожу я тебе их, что ли? Ты вот о чем подумай!
- Да? Я должен думать?! Обо всем, да? Муж и воюй, и страну организуй, и то и се, а жена только по диванам валяется да глупейшего Карла Маркса читает? Эти романчики пора уже оставить...
- Что ты мне своей организацией глаза колешь?! - вспылил Ленин, нервно отбрасывая мокрое полотенце. - Нечего сказать - организовал страну: по улицам пройти нельзя: или рабочий мертвый лежит, или лошадь дохлая валяется.
- А чего ж они, подлецы, не убирают... Я ведь распорядился, Господи! Простой чистоты соблюсти не могут.
что там говорить!! Ходишь на рынок, только расстраиваешься.
- Ну, что ж... разве я тебе в деньгах отказывал? Не хватает - можно подпечатать. Ты скажи там, в экспедиции заготовления...
- Э, да разве только это. А венгерская социальная революция... Курам на смех! Твой же этот самый придворный поэт во всю глотку кричал:
Мы на горе всем буржуям,
Мировой пожар раздуем...
- Замолчишь ли ты, проклятая баба! - гаркнул Троцкий, стукнув кулаком по столу. - Не хочешь, не нравится - скатертью дорога!
- Скатертью? - вскричал Ленин и подбоченился. - Это куда же скатертью? Куда я теперь поеду, когда, благодаря твоей дурацкой войне, мы со всех сторон окружены? Завлек, поиграл, поиграл, а теперь вышвыриваешь, как старый башмак? Знала бы - лучше пошла бы за Луначарского.
Бешеный огонь ревности сверкнул в глазах Троцкого.
- Не смей и имени этого соглашателя произносить!! Слышишь? Я знаю, ты ему глазки строишь, и он у тебя до третьего часу ночи просиживает; имей в виду: застану - искалечу. Это что еще? Слезы? Черт знает что! Каждый день скандал - чаю не дадут дома спокойно выпить! Ну, довольно! Если меня спросят - скажи, я поехал принимать парад доблестной Красной Армии. А то, если этих мерзавцев не подтягивать... Поняла? Положи мне папирос в портсигар да платок сунь в карман, чистый! Что у нас сегодня на обед?...................................................................................
Горностай да порфира - это на людях, а у себя в семье, когда муж до слез обидит,-- можно и в затрапезный шейный платок высморкаться.