ФИЛОСОФІЯ.
Небо за рекой окрасилось тихимъ розовымъ закатнымъ светомъ. Было тепло.
Въ мужской купальне раздевались двое: студентъ Гамовъ и бухгалтеръ Безобручинъ.
- Все дело не въ томъ, Игнатiй, - говорилъ студентъ, - что ты глупъ или неинтересенъ. Нетъ! Ты не глупъ и интересенъ. Но ты взялъ себе такую манеру съ женщинами, что оне или изумленно отворачиваются отъ тебя или просто даже убегаютъ. Нельзя быть такимъ робкимъ, неповоротливымъ, молчаливымъ, полнымъ какой-то тяжелой угрюмой углубленности. Съ женщинами нужно уметь говорить!
- Да какъ же еще съ ними тамъ говорить!?
- Э, миленькiй, это целая наука... Не надо разсуждать съ дамой, какъ съ мужчиной - въ этомъ случае ты только ее запутаешь и собьешь съ толку. Придавай убедительность не словамъ, a голосу, упрощай свои глубокiя мысли до глубины чайной ложки, схематизируй доводы, напирай на детали - результаты получатся чуду подобные... Давай ей философiю копеечную, поэзiю грошовую! Любуясь съ ней на закатъ, не распространяйся такъ, какъ бы ты написалъ это въ разсказе, a просто глубоко вздохни и скажи, ловя ея взглядъ: "какой прелестный закатъ, не правда-ли? Розовый-прерозовый!" Но, при этомъ, положи свою руку на ея талiю - такимъ образомъ ты жестомъ вознаграждаешь за скупость словъ.
- Ну, иди, Лиза, ей-Богу, она теплая! Какая ты трусиха!
- Бою-юсь... Уже вечеръ, насъ съ тобой только двое и вода, наверно, холодная...
- Почему же я не боюсь? Иди, глупая!.. Все равно, ведь разделась.
Гамовъ прислушался.
- Кто это тамъ, въ женской купальне?
- Это, вероятно, соседки съ красной дачи. Две дамы, - отвечалъ, подумавъ, Безобручинъ. - Оне шли сзади насъ.
- Послушай, Безобручинъ! - сказалъ студентъ, похлопывая себя по голой груди, - поплывемъ къ нимъ.
- Въ своемъ ли ты уме?! Замужнiя приличныя дамы, a мы вломимся въ купальню - на-те, здравствуйте ! Да такой крикъ и скандалъ поднимутъ, что потомъ непрiятности не оберешься... И отъ суда и отъ мужей.
На лице студента появилось залихватское выраженiе.
- Трусишь? Ну, я плыву одинъ. Хочешь - приплывай после. Познакомлю.
Бухгалтеръ сделалъ движенiе удержать студента, но тотъ прыгнулъ на мостикъ и, шумно обрушившись въ черную воду, поплылъ...
-----
На ступенькахъ женской купальни сидела дама въ синемъ купальномъ костюме и осторожно пробовала розовой отъ заката ногой воду. И вода была въ несколькихъ шагахъ отъ нея розовая и волосы ея подруги, стоявшей по поясъ въ воде около толстаго обросшаго каната - и волосы тоже были розовые.
Дама на ступеньксахъ отличалась небольшимъ ростомъ, кокетливой трусостью и округлыми бедрами, которыя она въ нерешительности поглаживала гибкими медлительными руками. A та, въ воде - была высокая, съ мальчишескими быстрыми ухватками, странными при ея представительной широкогрудой красивой фигуре
- Иди же, Лиза, не бойся!.. Въ несколькихъ шагахъ отъ нихъ забурлила вода, показалось что-то круглое, темное, a потомъ это круглое, отфыркавшись и отдышавшись, оказалось головой студента Гамова, который кокетливо пригладилъ волосы и подобострастно взглянулъ на окаменевшихъ отъ ужаса дамъ.
- Mesdames, я долженъ принести вамъ свои искреннiя извиненiя...
- А-а-ай! - закричала высокая дама. - Кто это?! Мужчина?! Какъ вы смеете, негодяй! Вонъ отсюда! Я кликну людей!..
Гамовъ спряталъ плечи въ воду, обернулъ голову къ высокой даме и кротко сказалъ:
- Вотъ вы меня назвали негодяемъ... Вы, сударыня, пользуетесь преимуществами вашего пола и уверены, конечно, что я не подниму изъ-за этого исторiи... Да! Вы правы... Я не подниму ее. Но почему y васъ при первомъ взгляде на меня явилась странная уверенность, что я причиню вамъ зло? Поверьте, я почтительнейше...
- Господа! - покачалъ головой Гамовъ. - О, какъ вы неправы! Боже-е, какъ неправы! - Вы, конечно, какъ женщины интеллигентныя, знаете, что въ Трувиле, напримеръ, дамы купаются вместе съ мужчинами...
- Лжете! - истерически закричала сидящая на ступенькахъ Лиза. - Тамъ это обычай, и тамъ мужчины все въ купальныхъ костюмахъ! A вы голый... Убирайтесь!
- Знаете-ли вы, - делая шагъ по направленiю Лизы, смиренно сказалъ студентъ, - что Наполеонъ, когда его спросили о предкахъ, гордо заявилъ: я самъ предокъ! Почему же мы не можемъ сказать о себе: господа, мы сами заведемъ этотъ обычай!.. A что я голый - такъ мое тело по горло сидитъ въ воде... это ничего. Впрочемъ, если вы желаете, Елизавета... виноватъ, какъ по отечеству? - то бросьте мне ту простыню, которая по комъ-то сохнетъ на перилахъ. Она прекрасно прикроетъ мое убожество и наготу...
- Брось ему! - сказала, гордо отворачиваясь, дама въ воде. - И пусть онъ убирается.
- Хорошо, я уйду, - согласился студентъ, ловя простыню. - Но на прощанье спрошу васъ: за что вы меня гоните?
- Вотъ новости! - всплеснула руками высокая. - Да какъ же васъ не гнать? Мы тутъ въ купальныхъ костюмахъ, a вы на насъ глаза пялите... Убирайтесь!
- А? Что? Сейчасъ, сейчасъ... Но мне одно странно... Если бы вы служили въ театре и пели бы когда-нибудь партiю какого-нибудь пажа - вы показались бы въ трико?.. и не передъ однимъ скромнымъ, близорукимъ студентомъ, a передъ тысячной толпой!.. Почему же теперь y васъ появился какой-то ложный ненормальный стыдъ?
- То театръ, - возразила Лиза. - A то - купальня!
- Виноватъ, - вежливо улыбнулся студентъ, садясь на выдавшiйся изъ воды столбъ и кутаясь въ простыню. - Но где-же разница по существу? Ведь фактъ остается фактомъ!
- Какой фактъ? - недоумевающе спросила Лиза.
- Тотъ, о которомъ вы говорили.
Ни о какомъ факте Лиза не говорила. Но спокойный уравновешенный тонъ студента такъ озадачилъ ее, что она только и нашлась сказать:
- Не забывайте, - мы замужнiя дамы, a вы - незнакомый намъ человекъ!
- Представьте себе, господа, - началъ студентъ и какъ-то незаметно примостился на ступенькахъ лестницы немного ниже Лизы. - Представьте, что вы бы не встретились съ вашими мужьями въ свое время, a встретились со мной. Вышли бы за меня замужъ - и что же! Я имелъ-бы на васъ все права... Вы бы ни капельки не стеснялись меня. Такъ что - стоитъ ли простую случайность возводить въ принципъ?
- Въ какой тамъ еще принципъ? - ворчливо отозвалась красивая дама y веревки.
- Въ тотъ, на которомъ вы настаиваете...
- Не понимаю, о чемъ вы говорите... Одному только удивляюсь: какъ вы могли решиться, не боясь последствiй, явиться сюда?
- Сударыни! Въ сущности говоря - какая разница, если я сейчасъ, въ пяти шагахъ отъ васъ или если бы я былъ въ своей купальне въ сорока шагахъ? Васъ смущаютъ эти жалкiе тридцать пять шаговъ, но, ведь, по существу, что изменилось въ нашемъ мiре оттого, что мы сейчасъ мирно беседуемъ?.. Если бы мы были въ платьяхъ, такъ - очень возможно, - сидели бы еще ближе другъ къ другу где-нибудь въ концерте... Значитъ, по вашему, все дело въ платьяхъ? Въ этой жалкой условности, сшитой изъ груды разноцветныхъ тряпокъ - руками жалкой, глупой портнихи, иногда даже испорченной до мозга костей или больной изнурительной болезнью.
- Какой вы странный... Сидитъ, разговариваетъ. Но, представьте, ваше присутствiе просто очень намъ непрiятно!
- Боже мой! Бедные мы люди... Мы съ головой сидимъ въ целомъ море условностей. Вы оскорбляете и гоните меня только потому, что я мужчина... A если бы сейчасъ явилась купаться сюда какая-нибудь жирная, отвратительная, вульгарная торговка - вы бы не заявили ни одного слова протеста... Почему? Потому только, что она женщина? Чемъ она лучше меня - необразованная, тупая женщина?
- Гм... Но она, все же, женщина...
- A что такое - женщина, мужчина?.. Чистая случайность, если вдуматься въ это! Такъ неужели же за эту случайность я долженъ быть ниже всякой торговки?.. Обидно! Какая-то вековая несправедливость...
- Но вы забываете о женской стыдливости! - сказала Лиза, подбирая голыя ноги подъ ступеньки и обнимая руками колени.
- Женская стыдливость? Стыдиться можно нехорошаго: воровства, убiйства... Некрасивая женщина можетъ стыдиться своихъ недостатковъ - худыхъ ногъ, впалой груди (дама y веревки выпрямилась и инстинктивно погладила свою развитую, пышную грудь), a чего же стыдиться красивой женщине? Богъ создалъ ее, наделилъ ее совершенствами, и если она скрываетъ ихъ - она обижаетъ этимъ Создателя, Творца всего сущаго, мудраго, вечнаго...
- Что можетъ быть прекраснее этой руки, этого совершеннаго созданiя природы...
- Ай, - жалобно протянула Лиза. - Оля, онъ целуетъ мою руку... Ой! Смотри-ка, онъ уже сидитъ около меня... Уходите отсюда!!
- Сейчасъ уйду, - пообещалъ студентъ. - Сiю минуточку... Только мне очень тяжело и обидно (голосъ его, действительно задрожалъ подавленной слезой) - почему на вечере любой дуракъ, шуллеръ и негодяй можетъ поцеловать вашу руку, a мне, тихому, застенчивому человеку...
Оля хлопнула рукой по воде и расхохоталась.
- Застенчивый... Хорошiй застенчивый. Приплылъ къ незнакомымъ дамамъ, уселся на ступенькахъ, забралъ простыню... Сидитъ... Убирайтесь отсюда! Не смейте на меня смотреть!
- A что такое взглядъ? - задумчиво сказалъ студентъ. - Въ сущности, это предразсудокъ... Да вотъ я, - сделайте одолженiе, смотрите на меня сколько угодно...
- Очень нужно! - сказала Лиза и бросила косой взглядъ на голыя руки студента.
- Га-амовъ! - донесся издали тоскующiй голосъ. - Скоро ты?
- Ахъ, я и забылъ, - спохватился Гамовъ. - Меня тутъ товарищъ дожидается... Заболтался я съ вами. А, впрочемъ... Игнатiй! Плыви сюда!!
- Вы съ ума сошли?! - возмутилась Лиза, - кого вы тамъ еще зовете?
- Это мой другъ - мухи не обидитъ! Вы его, пожалуйста, прiободрите. Онъ въ малознакомомъ обществе теряется. Поручаю вашему такту и заботливости...
Вынырнула голова бухгалтера Безобручина.
- Въ... въ сущности, mesdames, - робко пролепеталъ онъ, умоляюще смотря на женщинъ, - это предразсудокъ. Въ опере же вы пели бы...
- Иди ужъ, - усмехнулся снисходительно студентъ. - Садись! Вотъ тебе еще есть, что-то, вроде полотенца. Закутайся...
- Они не узнаютъ, - успокоилъ ее Гамовъ. - Мы имъ не скажемъ. Вотъ это, господа, Игнатiй Безобручинъ, промышленникъ и торговый гость. Очень хорошо поетъ - прямо загляденье. Если бы вы настаивали на посещенiи васъ нами (о, пара стакановъ чаю - не больше), онъ бы спелъ вамъ что угодно. Пiанино есть?
- Однако, - сказала Лиза, качая головой, - вы довольно недвусмысленно навязываетесь на приглашенiе...
Дрожащiй бухгалтеръ спряталъ вылезшую изъ полотенца руку и, стуча зубами, заявилъ:
- Въ сущности, что такое приглашенiе?.. Предразсудокъ!.. Если вдуматься хоро... шенько.
Онъ поцеловалъ еще разъ Лизину руку и почтительно сказалъ:
- Merci за приглашенiе. Пока до свиданiя. Одевайтесь. Мы подождемъ васъ y выхода...
-----
На красную дачу возвращались вчетверомъ... Студентъ, ведя подъ руку усмехающуюся, разрумяненную блондинку Олю, горячо говорилъ ей:
- Да если бы даже я поцеловалъ когда-нибудь васъ - что здесь, въ сущности, такого? Если хорошенько вдуматься...
- Конечно, если вдуматься... - разсеянно подтвердила Лиза и взяла его подъ руку.