ПРОЛЕТАРСКАЯ МУЗЫКА
(Лекция, прочитанная Никандром Хлаповым на собрании Колпинской комячейки)
Дорогие товарищи и те вот, что позади семечки лускают!
Я скажу несколько слов за пролетарскую музыку.
Как я четыре года проторчал сторожем при уборной в консерватории, то будучи назначен спецом.
И еще я скажу, что нигде нету такого буржуазного засилья, как у музыке.
Товарищи! Почему нам, пролетариату, они всучили балалайку об трех струнах, а себе позабирали рояли, где этих струнов натянуто столько, сколько у этого рыжего, что сидит супротив мене - и волосьев на голове нет?!
Почему?!
Да и то я вам скажу, товарищи, что с этими роялями у них одно жульничество. Как известно, у всякой музыке есть семь нот, так называемая гамма, а они, черти не нашего Бога, столько там нот понаделали, что другой - шустрый-шустрый - а еле двумя руками управляется! Да еще ногой чего-с жмет у низу. Где ж тут справедливость?!
Да ежели одно пианино поперек распилить, так из его для народа восемь штук узеньких можно наделать.
Нам, товарищи, этих Шубертов-Мубертов не нужно, а ты нам давай это самое наше, настоящее, пролетарское!
Опять же черненькие, которые сквозь по роялю пересыпаны! Нам три струны, альбо, как у гитаре, семь, а себе и черненькие, и беленькие?
Говорят - это полутоны. А что нам с их шубу шить, что ли? Как говорится - ни шерсти, ни молока.
Я онадысь пробовал по одним беленьким подбирать и "Понапрасну мальчик ходишь" и "Ой, не плачь, Маруся, ты будешь моя" - и одних беленьких совершенно предовольно! Здорово выходит. Для чего ж черные? Только зря затуманивать классовое самосознание пролетариата?!
Нам-то небось балалайки липовые или с какого-нибудь ясеню, а себе на слонячьей кости чуть не сто клавишей закатывают.
Ей-Бо, право. Убьют слона и делают из его клавиши. За что? А может слон такой же человек, как и мы с вами?! Одно зверство и безобразие!
А возьмите ихние ноты? Нарочно там такого напутано, что на стену полезешь, разбирамши!
И все ни к чему, все ни к чему.
Почему они свои закорючки пишут на семи линейках? Почему не на одной? Все от пьянства.
- вот тогда я посмотрю, какой ты музыкант!
Опять же диезы и бемоли... Он, сволочь, их семь штук с левого боку насует, а я это имей в виду? А если я не желаю? Вот буду жарить без бемолей - и конец!
Так этого им, видите, еще мало: бекары выдумали! "Какие такие бекары, позвольте вас спросить?!" - "Это, говорит, отказ". Почему отказ? Трудящему пролетариату ни в чем отказу быть не должно.
И все-то они, черти собачьи, крутят, все вертят как бы понепонятнее.
Видали, ребята, скрипичный ключ, что с левого боку стоит?
А по-моему, так - ежели уж тебе нужно какую штуковину для блезиру поставить - так зачем заковыристый ключ? Ставь простую отмычку! И понятней, и легче. Правильно я говорю, товарищи? То-то и оно.
А ихние паузы! Ежели ты уж взялся играть - так играй честно, без жульничества, подряд, а нечего зря лапой по полу стучать, а то другого можно так стукнуть, что и свет замакитрится.
Заканчивая свою лекцию, я могу только одно сказать: русский пролетариат уже просыпается и, когда он проснется окончательно и без остатка - он такую музыку покажет, что все эти Чайковские, Маяковские, Мечниковы и Бечниковы - у гробах переворотются!
(Бурные аплодисменты комячейки.)
Впервые опубликована в константинопольском журнале "Зарницы" 19 февраля 1921 г.
"Гнезде перелетных птиц" состоялось 4 марта 1921 г. (Presse du soir, 1921, 4 mars, No 52)
Печатается по тексту газеты.