ИСТОРИЯ ОДНОГО БРАЧНОГО СОЮЗА
I. Первая встреча
Однажды, прогуливаясь по берегу моря, Вильгельм второй подтолкнул локтем своего спутника и прошептал:
- Погляди-ка, Франц, налево... Какое препикантное согдание! Кто это?
Франц-Иосиф нахмурил свои кустистые седые брови, вгляделся и, усмехнувшись, ответил:
- Боже ты мой! Да это Турция.
Вильгельм сделался задумчив, рассеян, а через пять минут спросил:
- Ты ее знаешь?
- Кого?
- А вот эту... девушку, что мы встретили?
- Я-то? Турцию-то? Такие старые друзья, что и не помню, когда познакомились... Ты еще когда под стол пешком ходил, - я уже у нее кое-какие земельки оттягал.
Вильгельм сделался еще задумчивее.
- Значит, у нее кое-что есть?
- У нее-то? Много чего есть. А было еще больше... Греция, Румыния, Сербия, Черногория, Кипр, Босния, Герцеговина, Тунис, Триполи, часть Закавказья, Египет, Крит - все это когда-то ее было. Хорошо жила женщина.
- Эх, Франц, - подтолкнул его Вильгельм, усмехнувшись. Нас там не было.
Франц-Иосиф наклонился к Вильгельму и в упор поглядел на него подслеповатыми глазами.
- У нее и сейчас кое-что есть. Хочешь, познакомлю? Сам-то я для этого дела стар, а тебя... могу познакомить.
- А ты уже, старче, стал и этими делами заниматься? - съязвил Вильгельм.
- Что же делать... Сам уж никуда не гожусь, а на чужое счастье полюбоваться всегда рад. Так как же... Познакомить?
- Да у нее есть что-нибудь, или...
Вильгельм задумался. Потом решительно топнул ногой:
- Знакомь!. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
- Сударыня! Позвольте вам представить: это вот Вильгельм германский император. Вилли, это - Турция. Прошу ее, хе-хе, любить да жаловать.
Турция кокетливо отмахнулась от старика концом чадры.
- Уж вы скажете всегда такое.
- Хи-хи! Мне можно, я старенький. Ну, Вилли! Что же ты стоишь таким истуканом? Предложи даме руку, пройдитесь тут по бережку, а я за вами петушком, петушком.
Вильгельм щелкнул шпорами, изогнулся, подставил руку, сделав ее кренделем, и сказал:
- Осчастливьте, сударыня! Вы, сударыня, здесь изволите жить?
- Да-с. Вот там. Вы военный?
- Помилуйте! Как же иначе!..
- Я завсегда люблю военных.
- Сударыня! Вы напоминаете мне розу.
- Ах, что вы, что вы.
- Я бы готов был носить вас всю жизнь на руках.
Турция опустила глаза и, помолчав, прошептала:
- Не надо так говорить.
- Почему же не надо-с? Надо! Какие у вас прелестные губки. Как вишни!
- Я не верю вам, мужчинам.
- А щечки, как персик!
Сзади семенил Франц-Иосиф и, подталкивая Вильгельма, шептал, задыхаясь:
II. Предложение
- Сударыня! Я без вас жить не могу. Я ночей не сплю...
- Вы говорите неприличности, - сконфузилась Турция. - Вы, может, и потому еще ночей не спите, что войну затеяли со всеми...
- Ну, да, и поэтому, конечно, и потому, что думаю все время о вас. Сударыня! Выходите за меня замуж! Я, сударыня, извольте видеть, человек с положением, сильный, и денег у меня много. У меня, сударыня, и броненосцы есть. Я вам и свадебный подарочек на хозяйство сделаю - "Гебена" подарю. Скажите одно словечко "да"! Поцелуйте меня!
- Ах, вы меня потом будете презирать...
- Я?! Да лопни мои гла... Да что вы, разве я такой? Скажи: любишь меня? Любишь?
Тяжело дыша, наступал Вильгельм на Турцию.
- Ах, какой вы страстный... Ну, хорошо... Да!
И, сжимаемая в объятиях, Турция, прошептала:
- Ужасти, как обожаю военных. Особливо, если они не скупые.
Усадив Турцию к себе на колени, Вильгельм сказал:
- Со свадьбой нужно поторопиться. Так надоело одиночество...
- А Австрия? - лукаво спросила Турция, разглаживая ручками с крашеными ногтями усы жениха.
- Ну, Австрия... Старая калоша. Нуль внимания, пуд презрения. Вот, когда ты будешь моей - другое дело!..
III. Свадьба
Свадьбу решили справить скромно, без шуму.
Из посторонних никого не приглашали. Только с невестиной стороны было несколько старых теток, да одна выжившая из ума болгарка.
Во время брачной церемонии больше всего суетились шафера - Сандерс и Вагенгейм со стороны жениха, Энвер и Джемаль со стороны невесты.
- Посаженый отец есть? - спросил Вагенгейм у Энвера.
- Есть.
- Как же ему быть, раз он посаженый?
- То есть?
- На кол его посадили, - как же он придет?
- С ума вы сошли! За что?
- Против брака был. Мы его и посадили. Да вы не беспокойтесь - не сорвется.
Невеста была бледна. Несколько раз принималась плакать. Тетки шептались:
- Плачет...
- А еще бы! жалко девушке со своей волей расставаться. Все-таки, под мужнюю руку идет.
- Любит она его, что ли?
- Бог ё знает. Богатый.
- За военным-то тоже не сладко быть. Гляди, война - и убьют.
Во время обряда венчания тетки напряженно следили за тем, кто первый вступит на коврик. По примете, тому и в доме главой быть.
Однако наблюдение теток не дало никаких результатов, потому что за пять минут до венчания кто-то из министров украл коврик.
- Не к добру это, - шептала древняя тетка. - Нехорошая у них жизнь будет.
Когда стали меняться кольцами, одно кольцо выскочило из рук и подкатилось к ногам Энвера.
Он стал искать его, осведомившись предварительно - золотое ли? Когда узнал, что золотое, задумчиво засунул руки в карман и сказал:
- Нет уж, что там его искать... Наверное, пропало.
В толпе шептались:
- А, скажите, пожалуйста, как же у них с вероисповеданием? Неужели невеста в протестанство перешла?
- Что вы! Наоборот, жених берется ислам принять.
- Приданого-то у невесты много?
- А как же: всю армию жениху принесла, крепости...
- Скоро он им глазки протрет.
- Этот такой. Все пропустит.
- За этим и женится. Невеста же, правду сказать, - не первой молодости. Многоподержанная.
- А эта болгарка-старуха чего тут все мельтешит? Ейная мать, что ли?
- Какое! Вроде свахи. Приживалка. Думает, что перепадет ей малость какая...
- А что же, скажите, после свадьбы путешествие какое будет, или как?
- Я не знаю. Может быть, и так, что жених в Силезию кинется, а невеста - на Кавказ. Сами знаете, какие теперь браки.
- Это сразу после свадьбы-то, да на Кавказ?! На кислые воды?
- А что ж... Муж как будто, между нами говоря, гниловат.
Собеседники зашептались.
- Что вы говорите! Бедная девушка! Каково это ей...
А невеста в это время плакала.
Около нее суетилась старуха-болгарка, что-то шепча девушке.
После свадьбы осматривали свадебные подарки жениха: дредноут "Гебен", "Бреслау" и столовый скорострельный прибор - 24 пушки, 24 зарядных ящика и 24 аэроплана-бомбометателя.
Тетки восхищались и охали, покачивая головами:
- Господи! Все, как в первых домах.
IV. Медовый месяц
Молодые сидели за чаем. На столе кипел "Гебен", по бокам стояли мортиры, транспорты с сухарями, а в уголку приютился крейсер "Гамидиэ" - приданое невесты.
- Любишь?
- Чего? Кого?
- Да меня же!
- Конечно, люблю, - глупый вопрос. А ты меня любишь?
- Больше жизни.
- Так пошли два корпуса на кавказскую границу.
- Милый. Да ведь я только вчера в Египет послала два корпуса.
Вильгельм сухо заметил:
- Душенька! позволь мне самому распорядиться полученным приданым.
- О, конечно, конечно, - согласилась Турция, глядя на мужа отуманенными страстью глазами. - Это я так сказала...
- Ну, то-то.
V. Конец медового месяца
... Сидели за чайным столом.
Нечищенный, искривленный и помятый "Гебен" тянул свою вековечную самоварную песенку.
Сухарей почти не было, да и скорострельный столовый прибор уменьшился в количестве. Очевидно, гости после каждого посещения уносили что-нибудь на память о хозяевах.
Вильгельм, мрачно нахмурившись, читал газету.
- Что ты все читаешь, да читаешь... Поговорил бы лучше со мной, - заметила Турция.
- О чем там мне еще с тобой разговаривать? - раздраженно пробурчал Вильгельм из-за газеты. - Наговорились. Довольно.
- Однако, до свадьбы ты говорил совсем другое.
- Да-с! Говорил другое!.. Однако, ведь, и ты до свадьбы была другая...
- Вот тебе и "то есть". Я думал, что у тебя в приданом и то, и се, и низам, и редиф, и энтузиазм народа, и священная война, а что вышло? Кукиш с маслом!
- Я не виновата, если ты денег на хозяйство мало даешь.
- Больше не дам! У меня матушка не денежная фабрика! Даешь, даешь, и все в какую-то прорву проваливается! Транжиришь ты очень.
Турция побледнела и даже привстала с места.
- Я? Транжирю? Из каких же это шишей, позвольте вас спросить? Ты мне милларды даешь, что ли? Каждую копейку усчитываешь, да еще требуешь разносолов: чтобы тебе было и то, и это, и черта в ступе тебе подай!! Первый раз в жизни такого жильника вижу! Сколько раз уже давала себе слово за военного не выходить - и вот!! Что я от тебя видела?
- А "Гебен" я тебе разве не подарил?
- Что ты мне глаза "Гебеном" колешь? Хорош подарок: все равно некуда было девать. "На тебе небоже, что мне негоже!" Ты еще про столовый скорострельный прибор вспомни!
- Что ж, прибор был хороший, крупповский. Твои же друзья его растащили...
Вильгельм скомкал газету и бросил ее на пол.
- Ш-штос?! Мои друзья жулики? Замолчи!.. Или я тебя... Или я... тебя... Камня на камне не оставлю.
Восточная кровь волной заходила в горячем сердце Турции.
- Ты кому это угрожаешь? Ты это жене угрожаешь? Да знаешь ли ты, поросенок немецкий, что я...
"Гамидиэ" и изо всей силы хватила им по "Бреслау".
- Вот тебе!!
Скоро вся посуда полетела на пол. Послышался треск, звон...
"Началось", - подумал с тоской Вильгельм и, схватившись за голову, выбежал из комнаты.
... Долго стоял в кабинете, молча глядя на слезящиеся от упорного дождя окна.
VI. Эпилог
Газета "Ероса" сообщает, что экипажи и офицеры турецкого флота взбунтовались против германских офицеров вследствие невыносимого обращения последних с турками. Сообщают, что крейсер "Гамидиэ" преследовал "Бреслау", требуя его сдачи, и подверг его сильному обстрелу.
Впрочем, нынче, вообще, мало счастливых браков...
..прибор был... крупповский. - Имеется в виду, что прибор был изготовлен на заводах Круппа, крупнейшего немецкого металлургического и машиностроительного магната XIX-XX вв.