МАТЕРИАЛЫ К ИСТОРИИ НОВОЙ ПОЛЬШИ
Из газетных статей и расспросов очевидцев нам удалось выяснить с приблизительной точностью, каково положение познанского поляка, воюющего в рядах германской армии.
Прежде всего, для залучения молодого, дикого поляка в ряды армии - его нужно поймать. Много требуется хитрости и охотничьей ловкости, чтобы поймать такого дикого поляка.
Пойманный поляк недели две-три выдерживается в темном месте "чтобы привык". Все это время несколько приставленных к нему специальных людей горячо убеждают пойманного, что "Германия - превыше всего".
Поляк долго не сдается, спорит, капризничает. Но к концу третьей недели ему так все это надоедает, что он вскакивает однажды с блуждающими глазами, растерянный, страшный, - и кричит:
- Ну, хорошо! Верю. Довольно.
- Чему веришь?
- Вот этому самому. Что вы говорили.
- Насчет Германии??
- Да, да!!!
- Что Германия превыше всего?
- Ну, да - это самое! Слышал уже. Нечего повторять! Верю.
- Я думаю, он готов - посоветовавшись немного с товарищем, говорит профессор приготовительного класса. - Можно его передавать дальше.
Поляка перебрасывают в следующее отделение:
- Эй, кто там! Примите поляка для обработки.
- Есть!
Ощупав, обыскав поляка, приступают к дальнейшей обработке:
- Послушайте, вы там... поляк. Наш император обещает дать полякам после войны автономию, самоуправление, свободу языка: - ну, и как вообще полагается. Слышите??
Поляк молчит.
- Вам я говорю или не вам? После войны для вас наступит буквально золотой век. Поняли?
- Так, пан, - задумчиво качает головой поляк.
- И вот, значит, по этому самому вы и должны проливать кровь свою за дорогое отечество. Поняли?
Поляк молчит.
Поляк задумчиво кивает головой.
- Так, пан.
- Всякий поляк для кайзера, как родной сын. Понимаете? Значит, вы должны сражаться за своего отца-кайзера. А если ты, польская свинья, не будешь сражаться, так мы с тебя шкуру с живого сдерем... На медленном огне поджарим! Лучину под ногти запустим!
- Так пан, - вздыхает поляк.
- Ну, вот и хорошо, что ты это понимаешь...
- Кажется, он готов, collega? Все сделали, как предписано циркуляром: и обласкали, и попугали. Эй, мальчик! Отведи в следующее отделение.
Следующее отделение - обмундировочная.
- Поляк?
- Поляк.
- Давайте ему штаны без карманов.
Поляк выходит из задумчивости.
- Позвольте... Почему без карманов?
- Нельзя вам, полякам, карманы иметь, - циркуляр есть. Мало ли что вы можете в карманы спрятать. Стащишь где-нибудь план расположения окопов, положишь в карман, а потом передашь русским. Подавайте ему сапоги!
- Ой, больно! Там что-то такое есть, в сапогах...
- Есть. Это - гвозди. Чтобы ты не очень-то бегал от русских, или, что еще хуже, - к русским. У нас, братец ты мой - все предусмотрено.
- Мундир не по мне, - жалуется поляк. - Узок так, что рук нельзя поднять.
- Так и расчитано. Знаем мы, для чего вы руки поднимаете! Ну, вот... оделся? Теперь - вооружим тебя. Вот тебе, братец, сабля...
- Какая странная... - удивляется поляк. - Не вынимается из ножен.
- Чего же ей выниматься, когда эфес к ножнам наглухо припаян. Тебе только дай настоящую саблю... Знаем мы вас, поляков. Получай ружье.
- А... Патроны?
- Что-о? С ума ты сошел? Прыткий ты паренек, я вижу. Тебе, как мед, так уж и ложка. Патроны будут у другого солдата. Ну, а теперь - готово! Эй, кто там?! Забирайте поляка.
- Готов?
- Готов.
- Куда? - пугается поляк. - Почему в одиночное?
- А что ж, тебя в общее посадить, что ли? С другими солдатами? Знаем мы, какие ты разговоры будешь с ними разговаривать. Внесли?
- Есть. Рот прикажете завязать?
- Ну, да! Как, обыкновенно. Поляк ведь.
С треском и шумом несется поезд на театр военных действий.
* * *
- Привезли?
- Есть. Тут в купе лежит. Развяжите его, вытаскивайте!
- Патроны отобрали? Штык ему отвинтили?
- Маленькие, что ли... Учи еще.
- А теперь - айда в окопы! Рядовые Швайне, Трюкман и Шлиппе!
- Здесь, г. вахмистр!
- Вы будете состоять при поляке. Ты, Швайне, будешь давать ему патроны при стрельбе, Трюкману поручается держать приклад, когда поляк будет стрелять, а ты, Шлиппе, назначаешься состоять при шашке: чтобы он, упаси Боже, не хватил ножнами кого-нибудь из своих.
После этого вахмистр обращается к поляку.
- Заметьте, ясновельможный пан, что кайзер любит поляков, как своих родных детей... А если ты, польская свинья, побежишь к русским - семь шкур спущу, да потом в соленой воде вымочу. Ведите его!! Да не забудьте, когда бой кончится - отобрать у него ружье, связать руки и засунуть в землянку до завтрашнего боя... Завтра снова вынете.
* * *
В окопах кипит работа: Швайне хлопотливо подсовывает задумчивому поляку патроны. Трюкман, поглощенный польскими делами по горло, придерживает ружейный приклад, направляя польское дуло именно в сторону врага, а не в какую-нибудь другую сторону; Шлиппе судорожно уцепился за шашку, висящую сбоку у задумчивого поляка.
Задумчивый поляк делается еще более задумчивым.
- Урра! - ревут издали тысячи русских глоток.
Крики приближаются... Поляк вздыхает, бьет ружьем по голове Трюкмана, тычет прикладом в грудь Швайне, отбрасывает ногой уцепившегося за шашку Шлиппе и, выйдя медленными шагами из окопа, задумчиво идет сдаваться в плен.
* * *
Если нами какой-нибудь штрих или черточка в данном случае упущены, то это только потому, что мы, избегая преувеличений, стремимся всегда лучше сказать меньше, чем больше.
Примечания
...костюмы времен... Яна Собесского г.
...ахнешь ему в руки монте-кристо...