ГЛАВА XIII
ШКОЛА
Преподаватель 17-й пролетшколы встретил запоздавшего ученика Чижикова очень сурово:
- Ты почему, каналья, опять опоздал. Опять будешь отговариваться тем, что в очереди стоял.
- Я не мог сразу пройти по нашей улице, товарищ учитель. Очень большая толпа стояла.
- Откуда она взялась?
- Они на сумасшедшего смотрели. Очень было смешно.
- Какой там еще сумасшедший?
- Там такой был. У ворот. Все прямо за животики держались.
- Что же он, плясал, что ли?
- Эка невидаль - плясал. Теперь все пляшут. Он делал такое, что я на него полчаса смотрел. Очень комично.
- Ну?
- Взял он доску, положил ее на козлы и ну по ней деревянной штучкой елозить. А в этой штучке внутри железка. Он, наверное, товарищ учитель, хотел зарезать доску и содрать с нее шкуру. Ей Богу! Куски доскиной шкуры так и летели во все стороны!
- Что за осел!
- Не осел, а сумасшедший по-моему.
- Не он осел, а ты! Зарезать доску! Содрать с доски шкуру! Экая ты дубина! Он просто строгал доску рубанком.
- Так почему ж толпа собралась?
- Очень просто: давно не видели, как человек работает.
- Чего?!
- Ра-бо-та-ет. Что, ты этого слова не знаешь?
Ученик замялся.
- Боже, - с отвращением сказал учитель, оглядывая свою паству. - В жизни мне не приходилось видеть более тупых физиономий. Вы что же, не знаете, что такое - работать? Ну, вот, например, я... Что я делаю с вами?
- Ругаете нас, - кротко отвечал Чижиков.
- Рм... "Ругаете"... Да разве можно вас не ругать? Ну вот, например, ты, Огурцов... Что делает твой отец?
- Мамины платья и мои башмаки на улице продает.
- Ну, это, брат, не работа, а спекуляция... А что делает твой отец, Белоглазов?
- В чрезвычайке сидит.
- В пролетарской танцульке, танцами дирижирует.
- Гм... да. Ну, вот что, ребята. Есть у кого-нибудь деньги?
- Вот у меня. Две десятитысячных.
- Прекрасно. Надо было их напечатать или нет? Надо. Так, как же называются те люди, которые их сделали? Как называются? Ра... Ра... Ну... Петров?
- Мошенники, товарищ учитель.
- Трижды болван! Крутинов. Скажи ты! Как называются такие люди?
- Фальшивомонетчики.
- Почему?
- Так ежели бы были настоящие деньги, на десять тысяч можно бы дом купить. А на эти и курицы не продадут. Значит фальшивые.
- Ну, например, что делают рабочие на фабриках?
- Ничего не делают. Бастуют.
- Фу-у. Ну, скажем, ты, Сывачев, когда встаешь утром и начинаешь чистить себе ботинки, это как называется?
- Да у меня ботинок уже второй год нет. Я в калошах хожу.
- Хорошо-с. А предположим, у тебя оторвалась от курточки костяная пуговица... Что ты с ней делаешь?
- Несу ее на толкучку и продаю за пятьсот рублей. А если металлическая, так и две пятисотки возьму.
- Видели же вы, канальи, когда-нибудь, чтобы какие-то люди что-нибудь делали?! Отвечайте! Видели?!
- Я вчера видел, - встал веснушчатый Кукулевич.
- Ну, слава Богу! Один нашелся. Что же ты вчера видел? Эти люди, очевидно, работали. Что же они делали?
Учитель смертельно устал.
Ему надоело вдалбливать в тупые головы то, что ему самому казалось таким ясным.
Поэтому он ничего не возразил на пример работы, виденной Кукулевичем...
Только потер лоб ладонью руки и вяло пробормотал:
Примечания
"В стране электрификации": Press du Soir, 18 июня 1921, No 142.