Японская борьба
Общий друг и благоприятель Саша Кувырков вошел в комнату, оглядел снисходительно всю компанию и очень бодро воскликнул:
— Ну, вы! Червяки дождевые! Что сидите, нахохлившись? Нужно быть радостными, бодрыми и здоровыми! Спортом нужно заниматься.
Это было что-то новое…
— Это ты с каких же пор стал спортсменом? — осведомился долговязый Бачкин.
— Я-то? Меня, братцы, всегда к этому тянуло. Что может быть лучше гармонически развитого тела… И теперь… Вы знаете, я будто снова на Божий свет народился…
— Господи! Еще раз? Нам тебя и одного было довольно.
— Вы — лошади! Поймите вы, что с тех пор, как я стал изучать джиу-джитсу, я хожу, дышу и говорю по-новому.
— Чего-о?
— Что «чего»?
— Как ты сказал, какое слово?
— Джиу-джитсу. Японская борьба.
— Ага. Очень приятно. Садитесь.
— Эх вы, деревянные мозги! Вы все готовы высмеять, над всем вы издеваетесь, а того не знаете, что джиу-джитсу такая борьба, в которой маленький хрупкий человек расшвыряет трех больших верзил.
— Что ты говоришь, Саша?!
— Вправду, Саша?
— А, что мне с вами говорить! Я вас просто отошлю к Ганкоку!
— Хорошо, что не дальше.
— Кто же этот удивительный Ганкок?
— Ганкок? О, это, братцы, человек! Он систематизировал и привел в порядок весь огромный материал по истории борьбы джиу-джитсу.
Раздались восторженные восклицания:
— Какой молодец!
— Тебе бы так.
— Обязательно запишу его имя в поминание за здравие.
— Боже, как вы омерзительны своей самовлюбленной тупостью. Я вам говорю серьезно, я раскрываю перед вами одно из лучших сокровищ великого японского народа, а вы хрюкаете, как меланезийские дикари над граммофоном!..
— Слава Богу! Наконец-то Кувырков вышел из себя.
— Да право! Я, может быть, и сам раньше думал, как вы, но, когда приступил к изучению джиу-джитсу, я благоговейно преклонил голову.
— Ну, не волнуйся, чудак. Расскажи лучше, в чем там дело?..
— Понимаете, это все основано на изучении мускулов и нервных центров человеческого тела. Нажатием известного места на тыльной части кисти руки можно, например, парализовать всю руку и привести человека в беспомощное состояние…
— А ну, покажи.
— Хорошо. Дай-ка ты, Володя, свою руку. Да не бойся, чудак. Джиу-джитсу тем и хорошо, что без злой воли не наносит членовредительства. Давай руку, Володя, не бойся….
— Я не боюсь, — простодушно сказал Володя, протягивая руку.
— Ну вот… Видите это место? Тут, между двумя суставами. Ну вот — я нажимаю это место… больно?
— Нет, ничего. Только ты ногтем не дави.
— Я не давлю, Боже меня сохрани. Больно? Чувствуешь ты, как рука постепенно немеет?
— Нет, как будто ничего.
— Постой… Ах, да, я не ту руку взял. Дай другую.
— На.
— Ну, вот. Больно?
— Да, как будто немножко больно, — сказал добряк Володя, сжалившись над пыхтящим, измученным Сашей Кувырковым.
— То-то и оно. Это еще ничего. А то есть страшные вещи: ребром ладони, если ударить наискосок, можно переломить руку.
— Чью? — робко спросил кто-то.
— Понятно, чужую. Что за дикий вопрос. А вы знаете, например, лучший способ обезвредить противника, не трогая его пальцем?
— Нет, нет. Покажи, Саша.
— Ну вот, скажем, возьмем Бачкина. Пойди сюда, Бачкин. Вот, например, Бачкин подходит ко мне с намерением напасть на меня. Подходи, Бачкин, с намерением напасть на меня.
— Ну, подходи же, Бачкин, — поощрительно зашумела заинтересованная компания. — Подходи, не бойся.
— Подходить, значит, нужно с намерением напасть? — переспросил добросовестный Бачкин.
— Ну да!
— Ну вот, смотрите, господа: он приближается, я хватаю его за лацканы пиджака, дергаю их вниз и… Постой, черт! Чего ж ты лезешь? Где у тебя лацканы? Где пиджак?
— А разве нужно пиджак? — смутился Бачкин. — Ну, извини, пожалуйста. У меня рабочая блуза.
— Так же нельзя, господа… В блузе человек, а туда же — на джиу-джитсу лезет. Дайте ему кто-нибудь пиджак сверх блузы. Вот так! Надевай, Бачкин… Подкрадывайся с целью напасть.
— Ну вот, глядите… Постой… ты только не поднимай руки; держи их так вот, опущенными. Ну, глядите: раз, два, три!
Поаплодировали.
Кувырков торжествующе держал Бачкина за лацканы.
— А дальше что? — кротко спросил Бачкин.
— Дальше ничего. Я тебя обезвредил.
— Но ведь ты меня должен так держать все время.
— Почему?!
— Да стоит тебе только выпустить мой ворот из рук, как я на тебя нападу.
— А ты не нападай, — благоразумно возразил кто-то,
— Позвольте, — сказал Кувырков. — Но если он на меня нападет, у меня явится другой прием. Ну вот, я тебя выпустил, нападай на меня.
— Постой, постой… Так нельзя. Ты пусти. Видишь ли, ты должен поднять обе руки кверху и напасть на меня.
Ну, нападай! А я приседаю, подныриваю под твои вытянутые руки, одной рукой схватываю за ближайшее колено, и… дальше я, кажется, забыл, что нужно делать… Пусти-ка… Да постой! Я посмотрю, в чем там дело?
Кувырков вылез из-под долговязого Бачкина, вынул из кармана книжечку в кирпичного цвета обложке и стал усердно ее перелистывать.
— А, вот: «Нападающий часто пускает в ход такую проделку: прыгнув вперед и выпрямившись, он тотчас же приседает под вытянутые руки противника, одной рукой схватывает его за ближайшее колено, а другой — возможно выше наносит удар. Во время удара надо тянуть охваченное колено вперед или в сторону, и у противника, приготовившегося отразить атаку на другой высоте, остается только один свободный выбор: падать или на спину, или на бок». Ну вот. Давай сначала! Ну, нападай. Руки вверх, как можно выше, ради Бога! Ну вот. Гоп! гоп! гоп! Чего ж ты не падаешь?
— А разве нужно упасть? — удивленно спросил Бачкин.
— Ну как же! Вот дикое существо! Я его и за колено тяну и в живот ударил, а он стоит, как колокольня Ивана Великого!
— Да там как сказано, в книжке-то?
— Просто сказано: «Противнику остается только один свободный выбор: падать или на спину, или на бок». А ты не падаешь.
— Просто Бачкин бездарный парень, — сказал Володя. — Если бы он изучил джиу-джитсу, он знал бы, когда нужно упасть. Охота тебе, Кувырков, со всяким бороться.
— Вот ты, Володя, смеешься, а на самом деле, ей-Богу, джиу-джитсу — замечательная вещь. Вы знаете, господа, знаменитый прием с нажатием основного сустава безымянного пальца?
— Нет… Откуда же нам знать!
— Мы люди темные.
— Прекрасный, так называемый «джентльменский» прием. Вам стоит только повернуть противника к себе вполоборота, захватить его руку и, нажав своими двумя пальцами верхний сустав безымянного пальца противника, совершенно обезвредить его. Володя, дай руку.
— На! Здравствуй, как поживаешь?
— Не шути. Сейчас тебе будет не до шуток. Ну вот. Видите? Я надавливаю на твой сустав. Теперь, — торжествующе закричал Кувырков, — бей меня по чем хочешь — по голове, по затылку, по груди — посмотрим, как тебе это удастся.
— Изволь, — сказал Володя и ударил Кувыркова по затылку довольно сильно.
— Постой, я, кажется, не тот сустав надавил… А ну-ка, дай этот! Ну? Теперь попробуй. Ой! Ну это уже свинство… Я тебе ведь только показываю, а ты обрадовался! Дерется, болван, что есть силы…
— Так ты же ведь говорил, что ударить нельзя!
— Конечно, нельзя. Вот тут и в книжке сказано: «В этом положении противник ни в коем случае не может коснуться ни одной части тела нападающего». Понял? «Ни в коем случае».
— Ну, извини. Других приемов там нет?
Саша Кувырков погас, увял и тон его сделался лениво-покорным.
— Да, конечно, есть и другие приемы. Это ведь замечательная борьба. Еще древние самураи боролись.
— Земля им пухом, — благоговейно прошептал Бачкин.
А проворный Челябинский упругим прыжком вскочил на стол, принял позу и манеру старого профессора- лектора и сказал:
— Милостивые государыни и милостивые государи! Искусство японской борьбы джиу-джитсу очень сложное и трудное искусство. Постольку, поскольку наш известный молодой чемпион Кувырков познакомил нас с этой борьбой — джиу-джитсу требует многого. Во-первых, при нападении враг должен быть в пиджаке; если же оного у него нет, он должен пойти домой, или к приятелю, или в магазин готового платья и там таковой пиджак приобрести. Во-вторых, противник должен быть вежлив, и, если вы утверждаете, что рука у него вашим приемом парализована, он должен немедленно согласиться с вами — иначе он хам и мытарь. В-третьих, если по учебнику джиу-джитсу после одного из ваших приемов противник должен лежать на земле, то пусть он, каналья, ложится, а не стоит, как каланча. И наконец, в-четвертых, если тебе нажимают на сустав, не смей драться, раз тебя уверяют, что в этом положении ты не можешь «ни в коем случае коснуться тела противника»! Резюмируя все вышесказанное и подводя, так сказать, итог, я должен сказать, что японская борьба джиу-джитсу — борьба замечательная, дающая вам бесценные преимущества, но только в том случае, если изучали ее не вы, а ваш противник… За здоровье самурая Кувыркова! Ура!
Все сделали вид, что растроганы, и принялись утирать платками сухие глаза.