Кандидат в венгерские короли
Вильгельм Гогенцоллерн с самого рождения сына своего Эйтеля-Фридриха готовил его в венгерские короли. Он назвал его венгерским именем, приставил к нему дядьку венгерца и вообще воспитывал его в венгерском духе.
Неизвестный человек явился к венгерскому графу Тиссе и, приняв самый дипломатический вид, спросил:
-- А, что, скажите... Вы, венгры, не отложились ли бы от Австрии?
-- Зачем? - дипломатично спросил Тисса.
-- Да так, - дипломатично подмигнул неизвестный. - Лучше было бы.
-- Для кого? - дипломатично прищурился Тисса. Неизвестный заиграл глазами и, отбросив на минуту дипломатичность, откровенно признался:
-- Для нас.
-- А вы кто? - осторожно, тоном старого дипломата спросил Тисса. - Французы?
Неизвестный дипломатично качнул головой слева направо.
-- Нет? Значит, англичане?
-- Не угадали.
-- А, знаю! - всплеснул руками Тисса. - Вы от имени русских!
-- Хватили, - дипломатично рассмеялся неизвестный. - Как бы не так. Держи карман шире!
Тисса, услышав про карман, испугался.
-- Как? Вы предлагаете держать карман шире? Значит, вы... немец?
-- Ну, конечно! Сразу могли бы догадаться.
-- Послушайте, - широко, без всякой дипломатичности, открыл глаза Тисса. - Если вы немец, значит, вы союзник Австрии?!
-- Я вижу, - вежливо удивился неизвестный, - что от вас ничего не скроешь.
-- Правда, смешно? - подхватил незнакомец.
-- Ну, я бы назвал это иначе - дипломатично пожал плечами Тисса.
-- Не надо лучше называть иначе - вы только примите во внимание то, что война проиграна, и нам скоро придется сводить с союзниками счеты...
-- Это ужасно. Наверное, вам придется многого лишиться?..
-- Да! Многое отдадим... Галицию придется отдать.
-- Постойте... Галиция то ведь не ваша, а австрийская.
-- Ну, вот мы ее и отдадим.
-- Нет, я спрашиваю, что вы ваше отдадите?
-- Боюсь, что Константинополь придется отдать.
-- Позвольте! Константинополь ведь турецкий?!
-- Ну, не все ли равно. Турция - наш же союзник. Так же больно отдавать ихнее, как и свое.
-- Раз вам одинаково больно, вы бы и свое что-нибудь отдали. А то что же все - только австрийское да турецкое отдавать.
-- Славный у вас брелочек на часах.
Тисса рассеянно застегнул пиджак на все пуговицы и вздохнул.
-- А нам, значит, вы советуете отделиться?
-- Натурально. Пока и вас вместе с Австрией по кускам не растащили. Уж вы поверьте: такая раздача скоро пойдет, что все затрещит.
-- Можно с вами говорить откровенно? - спросил Тисса.
-- Можно. Откровенность - мать дипломатии...
-- Ну, хорошо. Вот что меня удивляет: как это вы, будучи таким мерзавцем... Ведь вы мерзавец?
-- Хорошо! Из вежливости, будем это только предполагать. Так вот, что меня удивляет: как это вы, будучи, предположим, мерзавцем, - так красиво и бескорыстно заботитесь о Венгрии?!
-- А вы не представляете себе, что и у мерзавцев могут быть минуты просветления?
-- У просто мерзавцев - бывают такие минуты. У дипломатических мерзавцев - никогда.
-- Правильно. Умный вы человек, граф. В таком случае буду говорить с вами откровенно: мы щадим Венгрию - знаете, почему? У нас есть для Венгрии новый король.
-- Воображаю, - скептически сказал Тисса.
-- Чего там воображаете! Настоящий Гогенцоллерн! Право, возьмите.
-- А что же мы с Францем-Иосифом будем делать?
-- Подумаешь, важность... Подсыпать в стакан какого-нибудь порошку...
-- Послушайте, вы!..
-- А то еще иногда старые люди, спускаясь с мраморной лестницы во дворце, спотыкаются, падают вниз и ломают себе спину. Много ли старому человеку нужно? Да, впрочем, раз вы отделитесь от Австрии - что вам думать о Франц-Иосифе?
-- Кто же это ваш король-то, который для нас?
-- Ну, как же! Принц Эйтель-Фридрих сын Гогенцоллерна. Такой хороший, право. Да вы посмотрите его, - ведь за это денег не возьму.
-- Где же он?
-- Тут, на ступенечках сидит, дожидается. Ведь его отец с самого рождения для Венгрии готовил. По-венгерски научили говорить, венгерку танцует паренек так, что любо-дорого. Окромя венгерского гуляша, маковой росинки в рот не берет. Позвать его?
-- Ну его! Не нужно.
-- Да ведь тут же он. Все равно, взгляните. Эй, Эйтель, пойди сюда. Иди, дурачок, не бойся.
Принц Эйтель-Фридрих нерешительно вошел в комнату и остановился у дверей.
-- Вот этот? - спросил Тисса.
-- Этот. Каков парнишка, а? Пальчики оближете.
-- Ничего, выпрямится.
-- Да, все вы так говорите, лишь бы только товар с рук сплавить. Э, э! А форма черепа-то! Хорошо, что я ему шапку снял, посмотрел.
-- Череп хороший.
-- Да ведь он микроцефал! У него череп дегенерата.
-- Помилуйте, что вы! Он на отца похож.
-- Это-то и печально! Нет, знаете, забирайте вы своего Эйтеля. Не нужно.
-- Ей-Богу, хороший король будет (пауза). Ну, хотите, он вам венгерку спляшет?
-- Да зачем?! Это совсем лишнее.
-- Эйтель, станцуй дяденьке что-нибудь венгерское. Да что ты стоишь, в самом деле, как дурак? Поговори с дяденькой по-венгерски.
-- Тупенький он у вас, - с сожалением заметил Тисса.
-- Дома он ничего... Разговаривает и все такое. А тут оробел. Так не возьмете?
-- Нет, не надо. Мы уж как-нибудь сами справимся.
-- Он и считать по-венгерски умеет.
-- Не надо.
-- Не надо, так и не надо. Набиваться не будем. Эй, ты, сокровище! Пойдем, что ли. Навязали мне на шею камень - носись с ним.
* * *
Надевая в передней пальто, неизвестный вдруг разоткровенничался и, махнув рукой на всякую дипломатию, признался, прижимая руку к сердцу:
-- А ведь правду говоря, Эйтель этот самый, действительно, подгулял. Выпить не дурак, скандалист и поведения в отношении женщин такого, что плюнуть хочется. Прямо не знаю теперь, куда его и сплавить. Тут поблизости княжества никакого нет?
-- Есть много княжеств и королевств, но места всюду заняты.
-- Эх-ма! Наплачешься с таким дитем. Ну, ты, венгерец! Идешь, что-ли? Не ночевать же тут.