Поиск по творчеству и критике
Cлово "1967"
Входимость: 2. Размер: 45кб.
Входимость: 1. Размер: 36кб.
Входимость: 1. Размер: 17кб.
Входимость: 1. Размер: 97кб.
Входимость: 1. Размер: 25кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 45кб.
Часть текста: было людно. Председатель общества «Мир» произнес речь, в которой, в числе прочего, сказал: «Чешские и русские члены общества решили увековечить память русского писателя до тех пор, пока Россия сама не почтит память деятелей, служивших ее культуре и прославлению ее имени во всем мире» (Б. Конст. [Бельговский К. П.] Открытие памятника на могиле А. Т. Аверченко // Сегодня. 1930. 30 декабря). Впоследствии поклонники Аверченко присылали деньги на поддержание его могилы. Средства поступали на имя Николая Ивановича Астрова, сменившего В. Ф. Булгакова на посту председателя Союза русских писателей и журналистов. Так, в РГАЛИ хранится чек на 80 крон, пожертвованных в 1931 году некоей Жозефиной Л. из Ревеля. Женщины не забывали своего кумира! В 1930 году вечера памяти Аркадия Тимофеевича Аверченко прошли в Праге, Париже, Берлине, где сатириконец Сергей Горный произнес прочувствованную, образную и немного сумбурную речь, которую напечатала берлинская газета «Руль». Волнение Горного объяснимо. Напомним, что он, единственный из коллег, кто знал Аверченко с юных лет, познакомившись с ним еще в 1890-х на Брянском руднике. «Аверченко ходил меж нас — солнечный увалень, с душой, словно вечно щурящейся от смеха… — говорил Сергей Горный. — До самых последних — так нежданно, так жестоко наступивших последних дней, он был одинаково мягок и ровен со всеми. Что в нем было самым необыкновенным?.. Свежесть. В этом разгадка этого удивительного, хрустящего на зубах, как арбуз с хохлацкой бахчи, таланта. Он подходил ко всему попросту, не надуманно, и этой свежестью покорял. Умение посмотреть со стороны, по-смешному и по-новому увидеть — ведь в этом и есть основа юмора. Таким Аверченко был всегда. Книжки его: крепкие, крутые, на солнце рожденные, — не преходящее...
Входимость: 1. Размер: 36кб.
Часть текста: «Стрекоза» явился молодой человек. Он отрекомендовался Аркадием Тимофеевичем Аверченко и изъявил желание работать в журнале. Его принял издатель — М. Г. Корнфельд, только что унаследовавший от отца журнал, известный всей России, но утративший к этому времени не только былую популярность, но и большую часть своих подписчиков. Узнав, что Аверченко редактировал в Харькове журнал «Бич», тираж которого был чуть меньше тиража «Стрекозы», Корнфельд пригласил незнакомца на редакционное совещание. Вот как описывает Аверченко свое первое появление в редакции «Стрекозы»: - Вы не имели права приглашать на заседание всяких провинциальных проходимцев! — ревел, как буря, порывистый Радаков. — Южные поезда привозят каждый день сотни пудов провинциального мяса — что же всех их и тащить сюда, да? - Да уж, — качал головой сдержанный Ре-Ми. — Нехорошо, нехорошо. Этак и я кого-нибудь с улицы приглашу на заседание — приятно вам будет? Однако, когда я на втором заседании предложил парочку тем для рисунков, ко мне прислушались, темы обсудили, приняли — и огорченный Корнфельд снова поднял голову. Через неделю я уже был приглашен в качестве секретаря редакции и торжественно вступил в исполнение своих обязанностей 1*. В 1907 г. в «Стрекозе» сотрудничали молодые художники Ре-Ми (Н. В. Ремизов-Васильев), А. Радаков, А. Юнгер, А. Яковлев, Мисс (А. В. Ремизова) и поэт Красный (К. М. Антипов). Все они были недовольны бесцветной пустенькой «Стрекозой» и настойчиво предлагали издателю реформировать ее. Как ни странно, появление...
Входимость: 1. Размер: 17кб.
Часть текста: Надо вам сказать, господа, что ни один конферансье не кончил своей смертью. Вот краткий и недостаточный мартиролог конферансье, погибших при исполнении своих обязанностей. 1. Джон Уильям Кекс - конферансье театра Одеон в Сан-Франциско застрелен во время одного из самых остроумных выпадов рудокопом Санди Гилль-Ройс. 2. Элиазар Аддисон, один из самых остроумных конферансье штата Иллинойс, был окружен своими почитателями, облит керосином и подожжен при восторженных кликах заинтересованных лиц. 3. Женщина-конферансье Сьюки Скоббеч - на берегу озера Виктория в Средней Африке съедена простодушными дикарями, спутавшими конферансье с конферзи. 4. Алешка Рваные ноздри - конферансье народных спектаклей на Уральском горнообогатительном заводе - расплавлен в доменной печи за выдающееся остроумие. И многие, многие другие. Ужасом веет от этих правдивых строк, господа. Единственно, кто остался в живых - это Никита Балиев. Но он в Париже, а вы знаете парижскую экспансивную публику. Кто знает, может быть последние номера парижских газет принесут нам ужасную весть. Вот почему мы и не хотим со Свободиным быть конферансье. Мы просто служба связи между публикой и сценой. Теперь о гнезде. Я с гордостью могу сказать, что название "Гнездо перелетных птиц" принадлежит мне. Нравится? Теперь я должен представить нашу труппу. Прежде всего госпожа Бучинская. Зовут ее Елена Александровна, но мама ее для сокращения зовет просто Гуля. Мама у нее Тэффи. Кстати, Бучинская ужасно не любит, когда я указываю, что она дочь знаменитой Тэффи. Но Бучинская сделала за последнее время такие огромные успехи, она так талантлива, что скоро не будут говорить: вот...
Входимость: 1. Размер: 97кб.
Часть текста: не знаете?! — Так и не знаю. Когда я был совсем маленьким, не умел считать, а вырос — сбился. — Но ваши родители? — О! Они так молодились, что если бы я не сопротивлялся — мне сейчас было бы лет восемнадцать. — Где вы родились? — Гомер побил меня на четыре города. — ?!!? — О месте его рождения спорили семь городов, а о моем рождении только три: Харьков, Севастополь и Одесса. — А на самом деле — место вашего рождения? — У меня наибольшие подозрения падают на Севастополь. — Где вы учились? — Нигде. Родители полагали, что у меня слабое зрение, и я с детским простодушием поддерживал это заблуждение. — Но вы что-нибудь кончили? — Да. На прошлой неделе. — Так поздно?! — Да, это было поздно: половина второго ночи. Я кончил небольшой роман» (Эхо. 1923. 9 января). Несмотря на иронический тон, все сказанное — правда: Аркадий Аверченко действительно не знал даты своего рождения, действительно не получил никакого образования и действительно мало кому говорил, что родился в Севастополе. О детских и юношеских годах будущего «короля смеха» известно немногое. Складывается впечатление, что об этом периоде своей жизни он никому особенно не рассказывал. Не случайно поэт «Сатирикона» Петр Потёмкин писал: «Аверченко мальчик и юноша, родившийся в Севастополе в 1881 году, едва ли учившийся в гимназии и, во всяком случае, не кончивший ее, Аверченко молодой конторщик в управлении каких-то копей в Харькове, мало кому известен» (Потёмкин П. Об Аркадии Аверченко // Последние новости. 1925. 15 марта). Писатель прожил неполных...
Входимость: 1. Размер: 25кб.
Часть текста: о которых сегодня можно не напоминать, эмигрантский период биографии писателя до сих пор остается одним из наименее изученных. В связи с этим хотелось бы поделиться результатами некоторых новых исследований, полученными при работе с фондами Славянской библиотеки Праги, содержащими уникальную коллекцию русской эмигрантской прессы, внесенную ЮНЕСКО в реестр всемирного культурного письменного наследия «Память Мира». Сегодня уже нелегко судить о том, мечтал ли Аркадий Аверченко навсегда остаться в Чехословакии. Из его многочисленных благодарностей в адрес этой страны, обнаруженных нами в чешской прессе, можно сделать вывод о том, что он, наконец, нашел новую родину. С другой стороны, существуют многочисленные данные и о том, что писатель рассматривал Прагу как место для передышки перед отъездом в США. В любом случае, Чехословакия стала его последним домом, и именно эта страна подарила ему несколько лет цивилизованной жизни, по которой он тосковал все годы изгнания. Чешская пресса внимательно следила за событиями жизни Аркадия Аверченко, начиная с момента получения им визы в Чехословакию. Сообщения о его «передвижениях» регулярно появлялись в газетах «Lidové noviny», «Čas», «Tribuna» и «Národní listy». Все эти издания выходили на чешском языке и были адресованы отнюдь не русским эмигрантам — чехи тоже хорошо знали и любили русского «короля смеха», считая достоинствами его юмора легкость и понятность европейцу. «[Аркадий Аверченко. — А. Х., В. М.]…юморист, чьи юморески еще много лет назад поразили нас как особенное исключение среди русских книг, к которым мы привыкли, — писала «České slovo». — Чехов тоже был юмористом, но его юмор был юмором боли и грусти, отвоеванной улыбкой над...