Поиск по творчеству и критике
Cлово "NAROD"
Входимость: 1. Размер: 18кб.
Входимость: 1. Размер: 13кб.
Входимость: 1. Размер: 25кб.
Входимость: 1. Размер: 9кб.
Входимость: 1. Размер: 24кб.
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Входимость: 1. Размер: 5кб.
Входимость: 1. Размер: 26кб.
Входимость: 1. Размер: 25кб.
Входимость: 1. Размер: 29кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 18кб.
Часть текста: была одиозность его героя, который не вписывался в соцреалистический канон и наполнял любое произведение «чуждым» буржуазным содержанием. Однако же рубеж XX-ХХI веков вызвал активизацию в литературном творчестве именно такого, пикарескного, характера, природа которого во многом до сих пор остаётся неясной. Большинство литературоведов, обращавшихся к этой теме, сосредотачивали внимание на фигуре Остапа Бендера (Д. Лихачев, А. Вулис, Д. Фельдман, Л. Ершов и др.) и не стремились к типологическим обобщениям. Между тем, литература первого пореволюционного десятилетия оставила нам достаточно яркую галерею плутовских героев, обилие которых настоятельно требует некоторой систематизации. Этим объясняется актуальность и научная новизна темы настоящей работы, которая ставит своей целью представить типологию пикаро советской литературы с опорой на мировую и отечественную традиции. Материалом исследования послужили для нас фельетоны Арк. Аверченко из сборника «Записки Простодушного» (1921), повести М. Булгакова «Похождения Чичикова» (1922), Вс. Иванова «Чудесные похождения портного Фокина» (1923), А. Толстого «Похождения Невзорова, или Ибикус» (1924), Свэна (И. Кремлева) «Сын Чичерина» (1926); романы И. Эренбурга «Рвач» (1924) и «Бурная жизнь Лазика Ройтшванеца» (1927), Ю. Берзина «Форд» (1927), М. Ройзмана «Минус шесть» (1928), И. Ильфа и Е. Петрова «Двенадцать стульев» (1928) и «Золотой теленок» (1930), Арк. Бухова...
Входимость: 1. Размер: 13кб.
Часть текста: жизни первых пореволюционных лет. Здание по улице Екатерининской, 8, где работал театр «Гнездо перелетных птиц». Фотооткрытка. 1930-е гг. Писатель обосновался в родном Севастополе в начале февраля 1919 года, заведовал литературной частью местной газеты «Юг» («Юг России») и активно участвовал в театрально-эстрадной жизни города и Крыма в целом. Тогда было не до литературы, журналистская работа материального достатка не приносила, и Аверченко зарабатывал преимущественно организацией своих вечеров юмора, а в канун летнего сезона 1920 года создал собственный театр. «Я с гордостью могу сказать, что название “Гнездо перелетных птиц” принадлежит мне» - заявлял писатель [1, с. 274]. Он был хорошим маркетологом, потому что создал название, служащее одновременно и слоганом. Оно содержало и ясно различимый клубный компонент «гнездо», способствующий сплочению и самоидентификации постоянных клиентов (позднее в Константинополе и актеры и гости этого театра сами станут называть себя «птенцами»). В остальном же название очень грустное. И точное: у перелетных птиц, спасающихся от холода и голода в теплых краях, не бывает гнезд. Общим временным домом севастопольских актеров-«птенцов» стало помещение на Екатерининской улице, 8. О том, что оно собой представляло, имеются разноречивые данные. В одной заметке из «Юга России» упоминается, что это был «подвал» [3, с. 2], в некоторых воспоминаниях очевидцев, — что «полуподвальное помещение» [6, с. 79]. Точно известно лишь то, что зал был ...
Входимость: 1. Размер: 25кб.
Часть текста: что присутствует в его пореволюционном творчестве. Из работы в работу переходят утверждения о том, что в 1918 году, после закрытия «Нового Сатирикона», писателя хотели арестовать чекисты, но он, предвидя это, сбежал из Петрограда; что при пересечении российско-украинской границы его едва не расстреляла комиссар Фрума Хайкина, а во время врангелевской эвакуации он долго не хотел никуда ехать и чуть ли не силой был увезен в Константинополь. Одним словом, самому Аверченко приписываются те коллизии, что претерпел герой его фельетонов «Приятельское письмо Ленину от Аркадия Аверченко» (1921) и «Как я уезжал» (1921), чего делать, разумеется, не следует. Потратив немало времени на сопоставление данных, сообщаемых писателем «о себе самом», с реальными фактами, зафиксированными в прессе, мемуарных и эпистолярных источниках, мы беремся утверждать: большинство его произведений, что на первый взгляд кажутся автобиографическими, можно считать таковыми исключительно с приставкой «квази». В нашем утверждении нет ничего сенсационного. Аверченко и в дореволюционном творчестве активно использовал повествовательные маски — «простодушный», «балагур», «чудак», «глупец», «трикстер», «богемец» — так почему бы ему отказываться от них в дальнейшем? Не стоит забывать и о том, что он вполне владел маркетинговыми стратегиями своего времени и нередко прибегал к литературным мистификациям. В связи с этим в биографических изысканиях мы руководствуемся единственным принципом: не доверять, но проверять. Разумеется, не для того, чтобы уличить писателя во лжи, но исключительно в целях создания его научной биографии. Довольно мифов. Будем стремиться к фактам. В данной статье мы сосредотачиваем внимание на событиях последних петроградских месяцев Аверченко, о которых известно настолько мало, что до сих пор, подходя к ним,...
Входимость: 1. Размер: 9кб.
Часть текста: усы, длинные волосы, полубаки. Совершенно очевидно и то, что в эту пору своей жизни он был "худым, как жердь" (свидетельство его харьковского приятеля Леонидова). Снимок сделан в мастерской известного фотографа А. Иваницкого. Аркадию 21 год. Все еще впереди. 1912 год Первый известный цикл снимков. Качество плохое, установить фотоателье сложно. В 1912 году Аверченко уже один из известнейших русских писателей, уже получил титул "короля смеха", уже пятый год редактирует "Сатирикон", уже выпустил 4 сборника рассказов. Наконец, уже зарекомендовал себя как щеголем. Тэффи вспоминала, что он долго "завивался барашком". На портретах, помещенных ниже, мы видим как раз такую прическу. Фотография из архива Надежды Тимофеевны Гавриловой, младшей сестры писателя. Публикуется впервые. Портрет из архива Марии Тимофеевны Терентьевой, старшей сестры писателя. В верхнем правом углу - автограф Аверченко и датировка снимка: 1 мая 1912 года. Аркадию Тимофеевичу Аверченко 32 года. 1913 год 1913 год стал переломным в судьбе Аверченко. В мае он покинул "Сатирикон", открыл собственное дело и в июне уже издавал "Новый Сатирикон". Для рекламы нужны были и новые фотографии. Ниже приводим цикл 1913 года, сделанный в ателье знаменитого мастера Карла Буллы. У Аркадия Тимофеевича новая прическа - гладкая, на косой пробор. Хорошо видна галстучная булавка, которая, по словам современников, была с дорогим бриллиантом. Эта обложка журнала "Аргус" за июль 1913 г. позволяет утверждать, что снимки были сделаны не позднее июля. Аркадию Тимофеевичу - 33 года. 1913-1914...
Входимость: 1. Размер: 24кб.
Часть текста: квартир размещался игорный дом «Русского собрания», в другой – городской аукционный зал. …Первого ноября 1919 года писатель встал засветло, напился чаю с мутно-серым сахаром, добытым где-то горничной, и сел за работу. Завтра – двухлетняя годовщина основания Добровольческой армии. Утром будет молебен на площади Нахимова, потом парад, днём – народное гуляние, вечером – концерты. Сам он приглашён участвовать в концерте в Морском собрании вместе с близкой подругой, бывшей артисткой московского кабаре «Летучая мышь», Марией Марадудиной. Сегодня они договорились встретиться в полдень на Графской пристани, пообедать вместе и обсудить завтрашнее выступление. Однако кое-что еще нужно сделать – написать обращение от лица артистов к севастопольцам и занести его в редакцию «Юга» - газеты, в которой Аверченко работал уже четыре месяца фельетонистом. Аркадий Тимофеевич обмакнул перо в чернильницу, с минуту подумал и набросал такой текст: «Граждане! Сегодня, в день основания Добровольческой армии, мы безвозмездно отдаём свой труд в пользу героической Добровольческой армии. Театр Морского собрания весь чистый сбор отдаёт в пользу Добровольческой армии....
Входимость: 1. Размер: 6кб.
Часть текста: Она была замужем за антрепренером питерского Нового драматического театра Анатолием Левантом. Можем утверждать, что Аверченко увидел Садовскую на сцене уже в 1908 году, потому что именно тогда в "Сатириконе" появились первые карикатуры на нее. Как Вам это понравится? Или Аркадий Тимофеевич в то время еще не испытывал к актрисе никакой симпатии и потому не остановил карающую руку Реми, заносившую в альбом жуткие шаржи, или считал, что и так сойдет. Подумаешь! Вот шаржи: "Король смеха" не любил "килек в обмороке" (выражение Саши Черного), а предподчитал дам корпулентного сложения. К счастью, сохранились и фотографии Садовской, которые позволяют понять, что в этой женщине импонировало писателю. Сначала посмотрите на них, а потом... Посмотрите на Аверченко тех лет, когда был роман с Александрой Яковлевной (1912 год): Теперь представьте, как эти двое ЕДЯТ или ХОХОЧУТ в синематографе. Органично? Очень! *** После Садовской в жизни Аверченко появилась Елизавета Федоровна Петренко, известная оперная певица. Согласно семейной легенде, именно этой женщине писатель предлагал эмигрировать с ним из России, а затем приглашал ее в Прагу. Игра в крокет. Первый слева - Аверченко, третья справа - Петренко. Ахтырка, 1915. Фото из архива семьи Бориса Тэца. Публикуется с разрешения О. П. Вареника. ***** Актрисы вдохновляли Аверченко и в непростые беженские годы. Мало кто знает, что известная книга писателя "Записки Простодушного" была...
Входимость: 1. Размер: 5кб.
Часть текста: сатириконцев в Западную Европу" (1911). Реми всегда изображал своего шефа и друга толстым, рыхлым, самодовольным. И старым. А вот рисунок к той же "Экспедиции...", но уже Алексея Радакова. Аверченко, вернее, его герой Южакин - первый слева. У Радакова Аркадий Тимофеевич, напротив, юн, строен, кудряв. Стоят слева направо: Реми, Аверченко, Радаков, Сатир. Из подписной рекламы 1915 года. Художник А. Радаков. Аверченко уже выглядит иначе: в 1913 году он сменил прическу, носил теперь гладкий пробор. Карикатура В. А. Казанского на спектакли петербургского Литейного театра. Аверченко, писавший пьесы для этого театра, дирижирует всем бедламом сверху. Копыта вместо ступней, как видно, намекают на его сатириконскую "козлоногость". Снова работа Алексея Радакова и снова юный, кудрявый жиголо. Иллюстрация к рассказу "Как я стал лгуном" (Дешвая юмористическая библиотека "Сатирикона". Вып. 50. 1912 год) А это уже, несомненно, мэтр и "король смеха". Автор шаржа - знаменитый одесский карикатурист Михаил Линский. Тот же Линский. Шарж с обложки киевской газеты "Зритель" (13-15 октября 1918 года) И снова Михаил ...
Входимость: 1. Размер: 26кб.
Часть текста: целостную картину литературного процесса той эпохи. И более — всего ушедшего ХХ века, ведь поэтика Аверченко во многом определила принципы советской сатирико-юмористической прозы. Мастер малых жанров, Аверченко в эмиграции обратился к большой форме. В 1923 г. он написал роман «Шутка Мецената», печатавшийся главами в русской газете «Эхо» (Каунас) и вышедший отдельным изданием в Праге в 1925 г., уже после кончины автора. Определив жанр «Шутки...» как «юмористический роман», Аверченко, на наш взгляд, значительно сузил область его восприятия. Сделав акцент на поверхностном уровне смысла (анекдотическом сюжете), автор затушевал глубокое сатирико-философское содержание, которое открывается только после тщательного анализа комплекса жанровых традиций в произведении. Одна из них — традиция «романа с ключом» — позволяет приблизиться к пониманию истинного замысла романа и приводит к новой его интерпретации. Цель статьи состоит в попытке дешифровки скрытых смыслов и «закодированных» персонажей романа...
Входимость: 1. Размер: 25кб.
Часть текста: А. Т. Аверченко следует отнести к числу тех немногих представителей отечественной литературы, что быстро и органично нашли свое место в литературе европейской. В 1920-е годы имя русского «короля смеха», избравшего после эмиграции из России своей «малой родиной» Чехословакию, хорошо знали читатели большинства стран Западной и Восточной Европы. Его книги выходили в переводах на немецкий, сербский, польский, итальянский и другие языки, а пьесы шли в театрах Берлина, Праги, Моравской Остравы. Авторитет Аверченко как мастера юмористической прозы был в Европе непререкаем. Однако по причинам, о которых сегодня можно не напоминать, эмигрантский период биографии писателя до сих пор остается одним из наименее изученных. В связи с этим хотелось бы поделиться результатами некоторых новых исследований, полученными при работе с фондами Славянской библиотеки Праги, содержащими уникальную коллекцию русской эмигрантской прессы, внесенную ЮНЕСКО в реестр всемирного культурного письменного наследия «Память Мира». Сегодня уже нелегко судить о том, мечтал ли Аркадий Аверченко навсегда остаться в Чехословакии. Из его многочисленных благодарностей в адрес этой страны, обнаруженных нами в чешской прессе, можно сделать вывод о том, что он, наконец, нашел новую родину. С другой стороны, существуют многочисленные данные и о том, что писатель рассматривал Прагу как место для передышки перед отъездом в США. В любом случае,...
Входимость: 1. Размер: 29кб.
Часть текста: Константиновича Гаврилова (1914 г. р.). Воспоминания Игоря Константиновича, которому в январе 2010 года исполнилось девяносто шесть лет, уникальны. Он – единственный источник информации о севастопольских семьях Аверченко (по маминой линии) и Гавриловых (по отцовской). Он же – единственный из живущих ныне на Земле, кто лично общался с писателем Аверченко. Наконец, он - севастополец, до мелочей помнящий тот город, который не сохранила для нас Великая Отечественная война. Игорь Константинович Гаврилов с конца 1930-х годов - москвич. Он прожил трудную и интересную жизнь: начинал работать на Севастопольском морском заводе, получил диплом инженера-кораблестроителя, участвовал в обороне Москвы, после войны работал за границей, получил научную степень кандидата технических наук, выполнил около пятидесяти работ по закрытой тематике. Выйдя на пенсию в восемьдесят шесть (!) лет, теперь занимается проблемами геронтологии и пишет научные статьи под литературным псевдонимом Гаврилов-Аверченко. Публикуемые воспоминания приводятся в нашей редакции и являются результатом переписки и бесед с Игорем Константиновичем. В сокращенном виде они были использованы в нашей монографии «Севастополь Аркадия Аверченко» (2007), полностью предлагаются впервые. Тимофея Петровича Аверченко[1], своего деда по матери, я не помню. К моменту моего рождения его уже не было в живых. По маминым рассказам, он был чрезвычайно добрым, доверчивым, отзывчивым и, безусловно, умным человеком. Помню, бабушка говорила, что он приехал в Севастополь на большой телеге. У него еще был брат, который жил в Херсоне и занимался рыбной ловлей (однажды он вышел в море на лодке и не вернулся – утонул). Умер дедушка вот от чего: проходя через калитку, оцарапал ногу и занес инфекцию. Дело оказалось настолько серьезным, что доктора предложили отрезать ногу. Он отказался и умер от заражения крови. Бабушку, Сусанну Павловну, помню прекрасно. Она...